— Не дергайся, твоё сердце остановилось, и, раз уж у нас обоих особо нет выбора, устраивайся поудобнее. — произнес глубокий мужской голос, после чего передо мной нарисовался возвышающийся трон, на котором, свесив одну ногу через подлокотник, развалился черноволосый бледный мужчина со скучающим видом. Место, в котором я оказалась, окружали резные колонны, а за ними — лишь туман.

— Я бы не советовал, но смотри сама. На самом деле, мне плевать. — лениво произнес мужчина, когда я шагнула в сторону клубящегося тумана, чтобы рассмотреть поближе.

— Здравствуйте, а вы?.. — произнесла я, намекая, что было бы неплохо для начала познакомиться.

— Арасатанаил. Можно просто Арас, в том мире, где сейчас остывает твоё тело, меня обычно называют так. Располагайся, некоторое время ты пробудешь тут.

— А потом?.. — совсем ничего не понимая, спросила я.

— А потом — как заслужила.

— Понятно. — от осознания произошедшего я осела на каменный пол, совсем не ощущая исходящего от него холода. Невидящим взглядом я уперлась в большие песочные часы, стоящие справа от трона. По левую сторону от трона находились весы, которые сами по себе двигались, будто пытаясь отыскать баланс.

— Что это? — вновь раздался мой приглушенный голос, что, в принципе, не помешало Арасатанаилу тяжко устало вздохнуть и нехотя ответить:

— Весы Воздаяния — оценивают качество души, предопределяют последующий путь. А с другой стороны — Пески Вечности, они отсчитывают время до извлечения души: с последней песчинкой твоё время выйдет… Ты самая недолгая Императрица на моей памяти.

— Спасибо… — поблагодарила я его за разъяснения и сомнительный комплимент.

Я… Умерла?.. Всё?.. Конец?!

День, который должен был стать самым счастливым, обернулся кошмаром.

Ещё недавно я сжимал теплую ладонь моей пары и моё сердце радовалось её согласию стать моей женой и императрицей…

А теперь, ощущая пустоту на месте сердца, я сижу на полу и прижимаю к груди тело мертвой жены.

— Ничего, милая. Ничего. Скоро я последую за тобой… Заставлю виновных страдать за то, что они с тобой сделали и сразу… Ты ведь подождешь меня?.. — словно сумасшедший, шептал я в побледневшие губы, всматриваясь в погасшие глаза, пытаясь отыскать в них хоть малейшую искорку жизни.

Вокруг — шум, суета, безумие. Жрец пытается что-то сказать, безмолвно шевеля губами и потрясая кубком то перед моим лицом, то перед лицами таких же оглушенных Фэйда и Джентри.

Мы не слышим. Ничего не слышим.

— Очнитесь, идиоты! Так вы её не вернёте! — прорвался сквозь пелену отчаяния голос надоедливого демона. — Ну же! Время уходит! Скоро её невозможно будет вернуть!..

— Вернуть?!.. — зацепился за это слово Фэйд, и мы все прикипели взглядами к тому, кто мог дать надежду.

— Как её вернуть?! — не выдержал я секундного ожидания ответа.

— Ничего не бывает просто так, Император. Сделка?

— Что ты за существо такое? Не поверю, что она была тебе совсем безразлична! — взвыл безутешный Джентри.

— Не спорю, что успел привязаться к вредной девчонке. И, если кто забыл, я с ней связан, так что не меньше вас хочу её спасти. Но… некоторые правила даже я нарушить не в силах. Ну же!.. Сделка?! — нетерпеливо тряхнул он меня за плечи.

— Что ты хочешь за то, чтобы вернуть её? — спросил я. Все мы — я и побратимы — были готовы отдать что угодно, даже собственные жизни.

— Виновных в отравлении императрицы, живых. А также гребень, который ты нашел в сокровищнице. Всё это за ВОЗМОЖНОСТЬ вернуть её. Лишь за возможность, Дартэс. И возвращать её будете сами.

— Кто это сделал?! Ты знаешь?! Отвечай! Они должны поплатиться! — взревел дракон.

— Думай, Дартэс! Месть или жена? Решай, пока не поздно! — подгонял Асмодей.

— Сделка! — буквально выкрикнул я, после чего на Глориане, королеве Благих Ши, оказавшейся рядом с занесенным надо мной кинжалом, застегнулся рабский ошейник. Асмодей взмахнул рукой, после чего, вскрикнув, в таком же ошейнике, рядом оказалась дочь Глорианы. Девчонка явно была напугана. Она цеплялась руками за рукав златовласого Ши, что полыхающими лютой ненавистью зелеными глазами прожигал Глориану, пока свободной рукой пытался оторвать от себя прицепившуюся принцессу Благого Двора.

Не теряя времени, я призвал из пространственного хранилища гребень и без сожаления расстался с ним.

— Используй слёзы Тхаши, которые нашёл там же, где и гребень. Поторопись. Удачи! — бросил Асмодей и скрылся в портале.

Я же, не тратя времени, достал пузырёк с жидкостью, именуемой слезами Тхаши, и, не раздумывая, вылил каплю на побледневшие губы любимой.

— Охраняйте наши тела, я верну её, клянусь! — пообещал я, прежде, чем сам принял «слёзы».

Перед тем, как отключиться, успел заметить, как флакон, в котором ещё оставалось немного жидкости, буквально обратился прахом, когда Джентри попытался из него отпить, чтобы отправиться вслед за мной…

А меня уже отнесло за пределы этого мира и моего сознания. Туда, где ждёт (надеюсь) душа моей любимой.

Я оказался в кромешной тьме. Тишина давила на меня, заставляя погружаться всё глубже в свои безрадостные мысли, пока во тьме не стали едва видны завихрения тумана. Тогда же я услышал звук. Тихий, неясный, будто бы сквозь толщу воды. Звуки становились всё ближе и громче. Наконец, будто бы лопнул окружающий меня пузырь, и, открыв глаза, я увидел длинный стол, на котором, в отдалении друг от друга, лежали, казалось бы, совершенно несвязанные друг с другом предметы: пишущая палочка из другого мира, измятая тетрадь, широкий кожаный ошейник, нанизанные на ветку бусы из…ушей, браслет с большим темным камнем, пригвожденная ножом к столу светлая ткань, кулон с мутным камнем, обыкновенный булыжник, отрез паучьего шёлка, черное перо и многое другое.

Все эти вещи, бесспорно, принадлежали Веронике, но что они означали? И что, черт побери, мне с ними делать?!

— «Найди свою любовь… её любовь…» — прошелестело в голове.

Я был благодарен даже за такую подсказку. Пытаясь её понять, я бездумно взял со стола тетрадь, но написанного в ней разобрать не смог. Зато, вглядываясь в незнакомые символы, внезапно, ощутил прилив чувств — больше всего было благодарности, затем шла симпатия и толика стыда.

Ошалев от неожиданно накативших чужих эмоций, я резко зажмурился, и, когда открыл глаза, оказался совсем не там, где стоял до этого. Это место было мне незнакомо. Более того — чуждо и неприятно.

Перед ним предстало строение — серое, неказистое, старое и распространяющее тоску на грани отчаяния. Здание было окружено такой же непривлекательной местностью: забор в виде однородной металлической, поверху которого, будто лозы ядовитого растения, сверкали шипами натянутые нити, сделанные из такого же металла, что и забор; на вытоптанной земле, где с трудом просматривались куски старых узорчатых каменных плит, мало что росло; несколько деревьев, два из которых явно давно засохли, и маленькие странные постройки, смутно напоминающие детскую полосу препятствий.