Кто не признает эту характеристику? Многие даже утверждают, что описание подходит им идеально. И не удивительно: люди есть люди.

Список «симптомов», по которым некоторые психотерапевты определяют наличие подавленных воспоминаний о пережитом в детстве насилии (см., к примеру, «Отвагу исцелиться»[98] (The Courage to Heal) Эллен Басе и Лоры Дэвис), очень длинен и прозаичен. В список входят: расстройства сна, переедание, анорексия, булимия, сексуальные дисфункции, тревожность и даже неспособность припомнить пережитое в детстве насилие. В книге другого автора, Сью Блюм, среди признаков забытого инцеста упоминаются: головные боли, наличие подозрения или его отсутствие, избыточный сексуальный интерес или опять же его отсутствие, обожание родителей. Доктор Чарльз Уитфилд в числе диагностических улик, позволяющих выявить семейную «дисфункцию», называет «дискомфорт и боли», ощущение «прилива сил» в момент кризиса, тревожность, связанную с «авторитетными фигурами», «попытки обращения к психотерапевтам или консультантам» и чувство «будто что-то неправильно или чего-то недостает». Чем не холодное чтение? Список настолько длинен и широк, что «симптомы» обнаружатся у каждого.

Скептический анализ помогает не только бороться с обманом и жестокостью, жертвой которых становятся беззащитные и нуждающиеся в сочувствии, не имеющие никакой иной надежды люди. Этот анализ также своевременно напоминает о том, что в эпоху массовых мероприятий, радио и телевидения, газет, интернет-маркетинга и заказов по почте ложь впрыскивается также и в политику: социальными пороками либо вовсе не занимаются, либо занимаются неэффективно, зато использовать в своих интересах разочарованных, недостаточно бдительных, беззащитных людей научились.

Лапша на уши, обман, мошенничество, жульничество, неумение думать и подмена действительного делаемым — все это процветает отнюдь не только в салонной магии и у гадалок по делам сердечным. В каждой стране мы обнаруживаем, к несчастью, те же самые симптомы в самой сердцевине политических, социальных, религиозных и экономических проблем.

Если все построения науки вполне могут оказаться ошибочными (или произвольными, нерелевантными, антипатриотичными, неблагочестивыми или же обслуживающими власть), то почему бы не избавить себя от усилий усвоить эти знания, в глазах многих людей и без того сложные и трудные, сплошь математические, противоречащие живой интуиции. Тут-то и поплатятся надменные ученые — и по заслугам. Простой народ освободится от зависти к их знаниям, а те, кто следовал к знанию иным путем и втайне, но горячо презирал науку, теперь займут свое место под солнцем.

Отчасти наука сама навлекает на себя вражеский огонь именно тем, как быстро она меняется. Стоит публике понять, о чем там толкуют специалисты, и пожалуйста: это уже отменили. А если какие-то открытия и продержатся, все равно полно новых, о которых мы и не слыхивали, в которые трудно поверить, с пугающими выводами — они, видите ли, опять что-то такое наоткрывали. Ученые забавляются с нами, переворачивают все вверх дном. Да они опасные смутьяны!

Эдвард Кондон, выдающийся американский физик, пионер квантовой механики, во время Второй мировой войны разрабатывал радары и ядерное оружие, возглавлял отдел исследований в Corning Glass, занимал пост директора Национального бюро стандартов и президента Американского физического общества (а под старость — профессора физики в Университете Колорадо, где вел несколько сомнительные поиски НЛО с помощью Военно-воздушных сил). Кондон был из числа тех физиков, чью лояльность по отношению к Соединенным Штатам на рубеже 1940-1950-х гг. поставили под сомнение — в числе опасавшихся оказался и конгрессмен Ричард Никсон, требовавший отозвать у Кондона допуск к секретным материалам. Сверхпатриотичный председатель Комитета по антиамериканской деятельности (HCUA) Парнелл Томас, коверкая фамилию ученого, именовал его «доктором Кондомом», «слабым звеном» (а однажды и «недостающим звеном») американской безопасности. Понятия этого представителя народа о Конституционных гарантиях очевидны хотя бы из его отповеди адвокату свидетеля: «Прав у вас ровно столько, сколько даст вам Комитет. Мы решаем, какие права у вас есть, а каких нет, когда вас допрашивают в Комитете».

Альберт Эйнштейн публично призывал всех, кого затребуют в Комитет, отказываться от сотрудничества. В 1948 г. президент Гарри Трумэн на ежегодном собрании Американской ассоциации развития науки (Кондон сидел рядом с президентом) осудил деятельность конгрессмена Томаса и его Комитета на том основании, что важнейшие научные исследования «сделаются невозможными в атмосфере, когда никто не чувствует себя в безопасности перед безосновательными слухами, сплетнями и клеветой». Деятельность HCUA он назвал «самой антиамериканской деятельностью нашего времени. Насаждаются принципы тоталитарного государства»[99].