— Все дело в том, что никто о нем не отзывался хорошо.

— А как отзывались?

— Неопределенно.

— Поясните, пожалуйста.

— Пояснить трудно. Люди очень неохотно говорили об этом Франтишеке, одно-два слова, и то сквозь зубы.

— Что конкретно, пусть и сквозь зубы?

— Что он пройдоха, ловкач, врун...

— А когда вы услышали о нем впервые? «Франек при них сшивался» — прозвучали в ушах слова. Я вспомнила толпу местных, собравшихся возле домика, жильцы которого исчезли со всем своим янтарем. «Говорю вам — его рук дело!» И еще: «Тем более что Франек на колесах». И этого Франека видел некий, как его, Войчешек. Нет, не стану я рассказывать полиции про всякие досужие разговоры, тем более что еще до этого слышала о Франеке, в Гданьске.

— В магазине с янтарем, в Гданьске, — сказала я чистую правду. — Очень хорошо помню, потому что американку с мухой забыть невозможно.

— Какую американку с мухой?

— Ладно, расскажу. Чтобы и вы посмеялись. Рассказала об американской кретинке и добавила для протокола:

— И в этом магазинчике на Долгом Тарге я услышала, как кто-то в подсобке громко сказал: «А ты, Франек, не валяй дурака». Уже потом узнала, что Франек — это поставщик янтаря, Франтишек Лежал.

— И когда же это было?

— Приблизительно восемнадцать лет назад.

Кажется, историческое сообщение комиссара немного озадачило. Он надолго замолчал, пристально разглядывая меня, а после паузы задумчиво произнес:

— Все лица, которых вы сейчас назвали, так или иначе связаны с янтарем. Чем объяснить ваши широкие знакомства в этой среде?

— Я отниму у пана капитана слишком много времени, если стану подробно отвечать на этот вопрос. До завтра не уложусь. Просто хобби у меня такое — янтарь. Давным-давно набрала я на морском берегу немного янтаря, и втемяшилось мне в голову собственноручно сделать из него бусы. Отсюда все и началось. А что пришлось пережить — ни в сказке сказать, ни пером описать...

С каждым словом я все быстрее разгонялась, голос зазвенел, лицо запылало. Умный капитан заметил эти опасные симптомы и умело перевел беседу в более спокойное русло.

— А некий Хикимото Яцуко вам знаком?

— Что? — остановилась я на всем скаку.

— Я спросил о Хикимото Яцуко, японце.

— Понятия не имею...

Похоже, теперь я его ошарашила, капитан даже не смог скрыть изумления.

— Не имеете понятия о том, что он японец, или вообще не имеете понятия, знакомы ли с ним?

— В том-то и дело! — важно заявила я. — Признаться, случается мне бывать в казино. Полагаю, пан капитан, как человек сугубо положительный, там не бывает и не знает, что в казино гораздо больше японцев, чем наших. Так откуда же мне знать, что этот ваш... как его... Хикимото как раз не тот, скажем, японец, что вечер за вечером просиживает за соседним автоматом и при моем появлении улыбается и непременно кланяется?

— Так вы не знакомы с Хикимото Яцуко?

— Ни с одним японцем я не знакомилась. Однако с некоторыми разговаривала. Например, когда показывают мне на своем экране выпавший покер, я всегда говорю «гратулейшн». Поздравляю то есть.

Капитан выдержал мои разглагольствования, и у меня создалось впечатление, что он теряет инициативу.

— А Руммуна Лалу вы знаете? — спросил он как-то безнадежно.

— Звучит весьма экзотично, — неопределенно заметила я, переключаясь на индуса. — Сразу вспоминается Теккерей, был у него какой-то Руммун. Но чтобы у нас... Нет, я бы не забыла.

Капитан опять помолчал. Должно быть, пытался понять, с кем же имеет дело: с законченной идиоткой или с закоренелой преступницей. И решил подобраться ко мне с другого конца.

— Приходилось ли вам слышать о каком-то уникальном янтаре с золотой мухой в середине?

— Не смешите меня! — фыркнула я. — Кто не слышал об этой мухе? Да уже не один год янтарщики только о ней и говорят, многие сна лишились, боятся, как бы она не покинула пределы нашей страны. Судя по слухам, пока не покинула. Владельцы заломили за нее бешеную цену, и я лично этому рада. Наверняка только благодаря неимоверной дороговизне муха пока у нас.

— Вы сами ее видели?

— Издалека и всего какую-то секунду, но...

— Где и когда?

Тут уж я помолчала, но раз сказала «а»... Ничего не поделаешь, придется раскалываться.

И я поведала полицейскому чину о той давнишней сцене на пляже в Песках.

— Вот и получается, пан капитан, что я видела муху в момент ее появления из глубин морских, однако знаю людей, которые и позже имели возможность любоваться ею, причем вблизи. Все в один голос твердят — просто потрясающая!

— А что вам говорят слова «рыбка» и «дымка» или «тучка»?

— Пан капитан имеет в виду морскую фауну и атмосферные явления? — вежливо уточнила я. — Или опять в применении к янтарю? Потому как в принципе такие понятия, как «рыбка» и «тучка», знакомы даже малому ребенку.

Капитан проявил ангельское терпение.

— К янтарю, к янтарю, — подтвердил он. — Знаете что-нибудь?

Я решила смилостивиться и перестать валять дурака. А ему надо точно формулировать вопросы!

— Да, знаю. Судя по тому, что мне известно, оба этих янтаря были извлечены из моря в то же время и теми же лицами, что и муха. Янтарь с дымкой — довольно приличный кусок, около двухсот граммов потянет, в середке и в самом деле нечто вроде белой дымки, переливающейся, как перламутр. Явление уникальное, таких дымок наверняка больше не встретишь. Упомянутая дымка, по всей вероятности, пыльца с крылышек доисторической бабочки, уж и не знаю, что за бабочки водились в ту эпоху, прямо кобыла, а не бабочка, должно быть, размах крыльев не менее полутора метров, можете поинтересоваться у какого-нибудь палеонтолога. А вот рыбки с тех пор не очень изменились, и та, что в янтарике, похожа на современных. Собственно, даже еще не рыбка, а малек, вылупляющийся из икринки, икринка так и осталась висеть на хвостике. Этот поменьше будет, до ста граммов не дотягивает. И опять головой ручаюсь — ничего подобного больше не найдется во всем мире! Если пан о таком услышит... если вам доведется такое обнаружить... если это чудо пропадет... — И, не выдержав, закончила в приступе отчаяния:

— Если такое чудо пропадет, я лично пана пришью!

Вопреки ожиданиям, странного полицейского явно обрадовала такая перспектива.

— Очень вам признателен, — мягко заметил он. — И буду еще больше признателен, если пани наконец соизволит ознакомить меня с полной картиной известных ей обстоятельств, а не с отдельными кусочками. Однако учтите, меня интересует правда и только правда, от домыслов, пожалуйста, воздержитесь. Хочу знать всю правду!