– Чтоб ты охрип, скотина! – пожелала Кранмерду и двинулась в своем направлении.

И все же путь через толпу занял гораздо больше времени, чем десять минут. Я уже сидела в машине, косилась на часы в приборной панели и отсчитывала каждую секунду, на которую задерживался Сакс.

Его не было слишком долго, и я уже не могла списывать все на плотность людского потока. А когда со стороны площади раздался народный гул, похожий на победный рык дикого животного, сердце остановилось.

Я просто вылетела из-за руля и бросилась туда, на звук безумного рева, спотыкаясь на ходу и предчувствуя что-то ужасное. Кроме меня к площади спешили и стягивались все новые люди. Словно слыша незримый сигнал они ускоряли шаг, мешая мне бежать туда же, куда и они.

Когда я достигла площади, то могла лишь довольствоваться местом в хвосте этого бушующего людского чудовища. Толпа ликовала. Торжествовал и Кранмерд с трибуны.

– Тиран убит! Придет черед и остальных узурпаторов Государства, – орал он.

А в моем горле стоял ком, который не могла проглотить, из-за которого не могла кричать, и только слезы душили, застилая обзор.

Два каких-то амбала вытащили на сцену тело Деймона. Он безжизненно висел на их руках, а я видела лишь пятно крови, разлившееся по белоснежной рубашке.

– Нет! Нет! – шептала, не веря. – Ты же обещал, что не причинишь мне больше боли!

Ноги подломились и я рухнула на асфальт, не чувствуя боли в коленях. Вокруг ликовали люди, а я ощущала, как для меня исчезает целый мир.

– Что ты творишь, дура! – кто-то зажал мне рот рукой, поднял с асфальта и потащил в сторону. Я пыталась дергаться, отбиваться, пока не узнала голос Франца.

– Идиотка, – шипел он. – Ты чем думала, когда сбежала? Хорошо, что у меня в машине всегда работает отслеживающий артефакт. Иначе не знаю, чтобы с тобой сделал!

Мне же теперь было абсолютно безразличны его угрозы и устрашения. Пусть хоть убивает.

Где-то внутри меня сломался последний стержень.

/Сильвия/

В душе кипели обида и непонимание. На весь мир.

Мне казалось, целый свет ополчился против меня в тот момент, когда подслушала, что отец хочет убить мать, но сейчас стало еще больнее. Если раньше в душе жила глупая надежда на то, что когда-нибудь милый Грегор все же обратит на меня внимание, то теперь не осталось даже ее.

И Аманда. Даже она мне врала, и самое скверное, что и обижаться на нее я не могла. Совершенно очевидно, что выбирая между мной и братом, она выбрала его сторону.

А он выбрал суккубу.

Я чувствовала себя полной неудачницей. Природа обделила внешностью, из зеркала я постоянно видела гадкого утенка, которого украшают только деньги отца и дорогие шмотки, ну и еще свита. Наверное, мне нравилось себя обманывать и чувствовать нужной не только себе, но и “подругам”. Вот только все ложь, с самого начала.

Какое-то подобие искренних чувств я ощутила лишь от Аманды. Не было в ней напускного елея, льющегося мне в уши, скорее наоборот. Меня поразило, как она умела говорить правду в лицо и идти против того, что такие как мой отец, называли правилами.

Но даже от нее я получила удар в спину…

По возвращению домой меня ждал серьезный разговор с отцом. Он отчитывал меня, словно маленькую глупую девчонку, посмевшую сбежать.

Вид у него был гордый, он светился изнутри. Еще бы, его избрали канцлером. Подумать только, раньше мне никогда не верилось, что отец сможет взобраться так высоко.

Только радости и ликования внутри не было, я сидела на стуле и, опустив голову, выслушивала нотации, боясь сказать даже слово.

– … Сбежала ни к кому-то там, а к предателям твоей страны. Знала бы ты, кто эти люди! – шипел он. – Моей ошибкой было позволять тебе поддерживать связь с этой девчонкой так долго, ну, ничего…

Дальше он договорить не сумел, потому что я все же подняла голову:

– Ты ведь сам когда-то был не против, чтобы я с ней общалась!

– Я всего лишь позволил тебе утолить прихоть в новых шмотках. Тебе хотелось узнать, где она взяла брючный костюм, я разрешил!

И тут вскипела я, вскочила на ноги и закричала, глядя ему в лицо:

– Мать ты своей любовнице тоже разрешил убить, чтобы утолить ее прихоть?

В кабинете повисла звенящая тишина. Отец смотрел на меня неверяще и чуть сощурив глаза:

– Ну-ка, повтори, что сказала?

– Ты прекрасно слышал, так же как и я, все, о чем ты говорил с той девкой в этом кабинете! Кто она вообще такая? Где ты ее отрыл?

Звонкая оплеуха опалила мне щеку, заставив схватиться за лицо и всхлипнуть. Отец опускал руку после удара, а в глазах медленно стихал огонь ярости:

– Дура! Не лезь туда, где ни черта не смыслишь! Никто не собирался убивать твою мать, идиотка!

– Еще скажи, что я не так поняла! – внутри меня все кипело. Слишком многое в последние дни перевернуло вокруг меня привычный мир, чтобы я могла сдержаться.

– Да мне плевать, как и что ты поняла. Марш в свою комнату, и сиди там до тех пор, пока я не разрешу выйти!

– Вот еще! – крикнула и получила очередную пощечину.

А в следующую минуту меня увели в комнату люди отца и заперли на ключ.

Вот так я и стала пленницей в собственном доме. Заходить ко мне кому-либо кроме кухарки отец запретил. Она приносила мне еду трижды в день и не говорила ровным счетом ничего о том, что происходило снаружи.

Лишь на третий день, наконец, обронила:

– Ох, мисс, знали бы вы, какие ужасы происходили в городе. Ваш папенька правильно сделал, что запер вас. Вы не думайте о нем плохо, он все ради вашей безопасности делает. Там ведь такое было, такое было…

– Ну и что же было? – хмуро поинтересовалась я, а скорее даже вяло.

Весь моей боевой запал исчез еще в первый день, а во второй и третий я лежала на кровати и просто смотрела в потолок, плавая на волнах апатии.

– Так бывшего канцлера убили. И невесту его бывшую поговаривают тоже с братцем. Всех вырезали! И дома сожгли….

Дальше я уже не слушала. Вскочила с кровати, не веря в слова служанки. Грегор и Аманда мертвы?

– …Одно пепелище осталось, – продолжала стращать женщина.

– Ты уверена? Это точно? – я дернула ее за лямки фартука, требуя скорейшего ответа, чем окончательно напугала женщину, та вдруг затряслась, как осиновый лист, и стала говорить очень тихо:

– Мисс, спокойнее! Знала бы, ничего вам не говорила, – и еще тише добавила. – Да слухи все это. Слу-хи! Из города молочник привозит. Это официально все мертвые, а народ вот поговаривает вещи странные, что жива невеста канцлера, да еще и труп Сакса из морга выкрала. Такая любовь сильная была. А вот про дома точно правда. Маришка сегодня кофий вашему отцу приносила, так у него в кабинете фотографии лежат.