Столь откровенное признание бессилия перед Согой всего министерства обороны, как и правительства в целом, заставило нас помрачнеть. Потом Теджима не выдержал и произнес:

– Позвольте поинтересоваться, Броуди-сан, какое впечатление произвел на вас записанный разговор?

– Тайя был хорошо информирован, решительно настроен и убедителен. А ваш господин Азума выглядел просто удручающе тупым, чтобы не использовать более сильного выражения.

У Теджимы задрожали руки. Он положил ладони на край стола и оттолкнулся от него, разминая мышцы. Потом глубоко втянул воздух и медленно выпустил, повторив эту процедуру несколько раз. Успокоившись, он снова заговорил:

– Шесть месяцев назад мой босс откомандировал меня в помощники Азуме-сану. Произошло это за три дня до беседы с Тайей. Поскольку я был новичком, меня не сразу подключили к основной деятельности комитета. Мне предложили для начала ознакомиться с их материалами и методами работы любыми доступными способами. А потому я скопировал множество документов и других материалов, чтобы изучить их в свободное время, и вечером того дня, когда состоялась беседа, снял копию с записи на свой диктофон. Мне хватило ума никому об этом не рассказывать, что, вероятно, спасло жизнь. Уже на следующее утро на магнитофонной пленке у Азумы-сана от интервью не осталось и следа. Он посчитал, что непостижимым образом сам стер его по ошибке. Я знал правду, но помалкивал. – Теджима посмотрел на свои руки. – Только что на ваших глазах я проделал специальные упражнения, к которым приходится прибегать каждый вечер перед сном и каждое утро, поднявшись с постели. И на службе я нахожу уединенный угол, чтобы несколько раз в день привести свои нервы в порядок. Кошмары не дают мне нормально высыпаться. Аппетит пропал полностью. Утром я открываю глаза и с облегчением понимаю, что еще жив, но затем наступает день, когда я постоянно впадаю в панику при мысли, не станет ли он для меня последним. Поймите мое состояние, Броуди-сан. Я закончил один из лучших университетов и пошел в министерство обороны, чтобы приносить пользу своей родине. Но моя работа состоит в основном в составлении и чтении документов. Мы имеем дело с бумагами, пусть некоторые из них очень важны. Мы – чиновники, работающие за письменными столами. Не солдаты, не шпионы. К счастью, я догадался обратиться за советом к Козаве-сенсею, и он оказался на редкость восприимчив к моему положению. Я очень напуган, но не хочу быть неправильно понятым. Мне до сих пор не изменила решимость довести это дело до успешного конца, поскольку оно представляется жизненно важным для всей страны. Вы способны разобраться в моих чувствах?

Несмотря на то что он оставался для меня бюрократом и поначалу произвел не самое приятное впечатление, теперь этот человек начинал мне нравиться.

– Думаю, что способен, – ответил я.

– Вероятно, вас это удивит, но теперь я полностью доверяю нашему информатору в том, что касается проникновения людей Соги во властные структуры. Полагаю, и в министерстве обороны есть сотрудники, находящиеся у них на содержании.

Я подался вперед.

– Что привело вас к подобному выводу?

– Перед встречей с осведомителем Азума-сан принял необходимые меры предосторожности. Он задействовал машину без каких-либо опознавательных знаков. Договорился о встрече с мобильного телефона, которым воспользовался в первый и последний раз. Не существовало никаких посредников. Ни мы, ни сам Тайя не допустили ни одной оплошности. Сестра ничего не знала о его намерениях, как и никто другой. А об итогах беседы Азума-сан доложил в устной форме, и доклад слышали всего пятеро.

– И что же?

– Уже на следующий день его отправили с каким-то важным поручением в Сендай. А ночью он повесился в номере отеля. Причем оставил подлинную предсмертную записку, в которой объяснял свой шаг отчаянием от бесперспективности собственной работы.

«Они не убивают в Токио».

– Самоубийство? Не похоже на человека, голос которого мы слышали в записи, – заметил я.

– Согласен, – кивнул Теджима. – Поступок совершенно не в его характере.

– А что случилось с информатором?

Лицо Теджимы исказила болезненная гримаса.

– Сразу после интервью он попытался укрыться в надежном месте, но его труп нашли уже через сорок восемь часов.

Окончание рассказа Теджимы снова всколыхнуло во мне холодную волну страха. День ото дня Сога представлялась все более непобедимым врагом. Не приходилось сомневаться, что на раннем этапе становления «Броуди секьюрити» Джейку довелось пройти через нелегкие испытания, но все же я был почти уверен: ему никогда не приходилось вступать в противоборство со столь опасным и коварным противником, каким являлась Сога.

Чтобы обсудить все услышанное, мне, Ноде и Джорджу понадобилось уединенное место вдали от нашего офиса. Мы остановили свой выбор на «Конгоз» – малопосещаемом саке-баре, расположенном в одном из узких переулков Оканомицу, в лабиринте которого ориентировались только хорошо знавшие район люди. Даже многие опытные таксисты начинали плутать, попав в эту часть города.

«Конгоз» представлял собой типичный японский бар, его владельцем был бывший строительный рабочий. В дни своей молодости тридцать лет назад он экономил деньги из своей мизерной зарплаты и спал на голых досках в кишевшем тараканами приюте, пока не скопил сумму на покупку глинобитной хижины в районе, где когда-то вырос. Теперь ночевал в комнате над баром вместе с женой и двумя сыновьями, которым, как любил громогласно объяснять всякому Хейзо Нишикава – владелец бара, – он никогда не позволит таскать кирпичи на стройке. Но дела шли неважно. Дыры в обсыпавшихся стенах хозяин латал рекламой дорогих сортов саке, как латают старые джинсы. В баре насчитывалось пять шатких столиков, а за стойкой, тесно прижавшись плечом к плечу, могли разместиться еще человек восемь. Но был и шестой столик, установленный на отдельном возвышении в дальнем конце зала. Его-то мы и выбрали для беседы.

– Надеюсь, всем понятно, насколько опасно наше положение? – спросил я, опрокидывая в себя одним глотком вторую чашечку саке подряд.

Мы словно впервые увидели портрет противостоявшего нам чудовища в полный рост и от этого зрелища чувствовали себя контуженными. Причин для страха было предостаточно, но почему-то самое сильное впечатление на нас произвел факт, что мы вступили в схватку с тайной организацией, основанной сбившимся с пути самураем еще триста лет назад.

– Да, все гораздо серьезнее, чем я предполагал, – мрачно отозвался Нода.

– Насколько серьезнее? – уточнил Джордж.

В этот вечер хлипкие стены «Конгоз» дали нам ненадолго столь необходимое сейчас ощущение безопасности. Но стоило главному сыщику произнести свою фразу, как я почувствовал, что это приятное ощущение исчезло.

Нода пожал плечами:

– Мы слишком близко к ним подобрались. И чересчур много знаем.

В его голосе я уловил новые для меня нотки тревоги.