Я вытер пот со лба.

— Вы правы. Я был полным идиотом.

— Ну, не надо так уж строго, — на ее лице проскользнула улыбка. — Может быть, вы — неисправимый романтик. И я думаю, что это прекрасно. Одно только мне кажется странным…

— ???

Элиши встала и начала ходить из стороны в сторону.

— Эта лаборатория и все то время, что они провели здесь, — все это не стыкуется с их первоначальным планом.

— О чем это вы? — У меня до сих пор была тяжелая голова, и я изо всех сил старался сконцентрироваться на разговоре.

— Вам не бросилось в глаза, что мнение Эмили очень сильно изменилось? Эти высказывания в дневнике, — она подняла его над головой, — диаметрально противоположны первоначально названной цели экспедиции. Кажется, она настроилась даже против собственной матери. Изначально было запланировано найти мокеле, взять пробу его плоти, а потом вернуться домой, чтобы добавить полученные результаты в проект «Геном человека». Я права?

— Ну да, что-то в том роде. — Постепенно я начал понимать, к чему клонила Элиши. — Может, она обнаружила то же, что и мы — мокеле не просто новый вид, а прыжок в эволюции? Вполне возможно.

Элиши решительно покачала головой:

— Думается мне, это не переубедило бы такую женщину, как Эмили Памбридж. Наоборот. Различия в ДНК между мокеле и человеком стали бы величайшим открытием и победой для нее. Уверена, что уж она бы воспользовалась правом первооткрывателя. Даже представить трудно, какие последствия могли последовать за таким открытием, — она замолчала. — Видимо, она обнаружила что-то еще. Нечто, еще не найденное нами — настолько необычное, что она не могла рассказать об этом даже своей матери. Помните слова из дневника? «Они — это что-то особенное. У них есть дар, которого мы не понимаем… Если бы я только могла показать людям то, что они показали мне».

Она отошла назад и многозначительно посмотрела на меня:

— Признайтесь, что не задумывались над этими словами, когда я читала.

— Честно говоря, нет. Я был где-то далеко, в своих мыслях. Но вы правы, в этих словах есть что-то странное. Кто эти «они», и о каких «способностях» здесь идет речь?

— Что касается «их», то тут, по-моему, все предельно просто. А вот что касается «способностей», то я, так же, как и вы, пребываю в полнейшем недоумении. Да и последнее предложение показалось мне весьма удивительным: «Человек — не венец творения, даже если ему и трудно принять это».

Я поднялся с пола и потер руки. Только сейчас я заметил, что в подземелье было очень холодно.

— Не имею ни малейшего понятия, что она могла иметь в виду. Может быть, когда она это писала, у нее уже помутилось сознание.

Элиши задумчиво полистала дневник.

— Да нет, она была в своем уме. Только она ни в коем случае не хотела рассказывать, что обнаружила, чтобы не возбуждать излишний интерес в тех людях, которые могут найти дневник.

— Давайте осмотрим помещения, — предложил я. — Может, нам удастся найти хоть что-нибудь, проливающее свет на произошедшее. Хотя, честно говоря, я на такое не надеюсь. Она написала, что уничтожила все документы. Тем не менее, попытка — не пытка.

Мы просмотрели все записи и компьютерные базы данных. Но, как я и предполагал, ничего не нашли. Все следы, которые могли пролить свет на результаты экспедиции Памбридж, были уничтожены с граничащей с безумием тщательностью. Данные, документы, даже приборы, на которых могли оказаться следы крови мокеле, были уничтожены. Эмили собрала все это вместе, облила маслом и подожгла.

— Это бессмысленно, — слался я после получасовых поисков. — Эмили хорошо поработала. Та скудная информация, которую можно хоть как-то прочесть, не говорит ровным счетом ни о чем. С таким же успехом эти данные могут относиться и к конголезской болотной жабе.

— Вот только такой твари нет и в помине, — в глазах Элиши читалось явное разочарование. — И что, по-вашему, нам остается делать?

— Вопрос в том, что мы можем сделать. Боюсь, у нас не так много возможностей. Учитывая наше сомнительное положение, я вообще предложил бы ничего не предпринимать.

— Ничего?! Как вы себе это представляете? Нам что, нужно оставить все, как есть?

Я кивнул:

— И как, по-вашему, мы сможем перевезти все эти вещи? Единственное, что я сделал бы, так это похоронил бы Эмили рядом с ее коллегами. Мне кажется, это понравилось бы ей.

— А потом?

Я пожал плечами:

— Потом… Думаю, нам следует принять во внимание последнее желание Эмили — забыть о том, что мы увидели здесь.

Элиши недоверчиво посмотрела на меня.

— Предоставить право изучить мокеле кому-нибудь другому?

Я пожал плечами:

— Вспомните еще раз о нашем положении. Мы серьезно пострадали, Сикспенс мертв, а наш самолет превратился в груду железа. Мокеле раздражен, он наверняка повторит попытку нападения. Нам пора убираться отсюда. Вы, конечно, можете думать что угодно, но нам здесь уже нечего делать.

Элиши пнула камень.

— Будь все проклято! Вот что я скажу вам, господин профессор. Мне это совсем не нравится, но мы действительно не в силах изменить что-либо, — она склонила голову. — Тем не менее, надежда умирает последней. Если нам удастся сохранить эту тайну, то, возможно, у нас еще будет возможность вернуться сюда. Тогда мы будем подготовлены намного лучше.

Мне показалось, Элиши и сама-то не очень сильно верит в то, что говорит, — но я промолчал. Она цеплялась за последнюю надежду, и мне совсем не хотелось лишать ее этого.

В последний раз Элиши бросила разочарованный взгляд на комнату и сказала:

— Хорошо. Давайте предадим Эмили земле. Она заслужила это. Потом мы снова закроем двери — и домой.

Обратный путь занял около трех часов. Когда мы, наконец, увидели родные палатки из-за промокшего насквозь кустарника, я вдруг почувствовал, как мои ноги стали такими тяжелыми, что едва можно было пройти хоть шаг. Но каким бы сложным ни был этот марш-бросок, он помог мне кое в чем разобраться. Последних нескольких часов было достаточно, чтобы мысленно попрощаться с Эмили и принять то, что долгие годы я жил с огромной иллюзией. Но теперь с этим покончено. Я хотел домой. Мне хотелось обнять Сару и сказать ей, каким идиотом я был все это время. А еще нужно было попросить у нее прощения за все и пообещать: теперь все станет хорошо.

Лагерь пустовал. Малони и след простыл. Его не было ни в одной из палаток. Лодка оказалась на месте, значит, он покинул нас ненадолго. Может, всего лишь захотел размять ноги или же был на могиле своего друга. Как бы там ни было, он наверняка желал побыть один.

Мы с Элиши решили перекусить побыстрее и лечь спать. Я подумывал, не позвонить ли леди Памбридж, чтобы рассказать о последних событиях, но, поразмыслив, решил этого не делать. О смерти ее дочери я должен сказать ей лично.