Какая любовница, Дария, когда он так Валерию любит! Дети для навсеев – высшая ценность, законные, разумеется, и пока не выросли, а тут герцог готов пожертвовать ребенком ради здоровья жены. Ведь наследника у него сейчас нет, Филипп только формально Соурен, ни при каких обстоятельствах принцем не станет, да и герцогом тоже.

– Но почему я, а не семейный лекарь? Его верность десятки раз доказана.

Доверие Родриго пугало. Не просто так он пустился в откровения, как бы не пришлось дорого поплатиться.

– Вы прекрасно все понимаете, – раздраженно буркнул герцог. – Только вам я могу доверить самое дорогое. Видите, как я на вас полагаюсь? – горько усмехнулся он. – Выбора нет, только светлая не продаст. Так могу я на вас рассчитывать?

Родриго подался вперед, напрягся в ожидании ответа.

Кивнула, пообещав завтра же заехать к ее светлости.

Подумать только, у Валерии Соурен родится ребенок! Положим, герцог мог наплодить хоть дюжину, но герцогиня в опасном возрасте, тем ценнее забота, проявленная мужем. У них действительно любовь, вот бы и нам так с Элланом.

Родриго успокоился, вымученно улыбнулся. Неужели ожидал отказа?

Тактично не стала поздравлять с зачатием: не та ситуация, и вернулась к разговору о демоне. Родриго с готовностью его поддержал и перестал говорить загадками.

Оказалось, демон по имени Иллир, который напал на меня в театре, некогда вселялся в Талию. Ему же проиграл Филипп. Обитатель Сумеречного мира лелеял собственные планы насчет Веоса, а королева-Слышащая, вдобавок Шепчущая, ему очень мешала. Герцог говорил обтекаемо, но, кажется, демон планировал посадить на трон своего друга – отца королевы. Твейн о его планах не догадывался, хоть и тесно общался – в свое время некромант освободил демона из ловушки.

Постепенно, слово за словом, складывалась мозаика прошлого.

Королева действительно попыталась избавиться от отца, который мог помешать честолюбивым планам. Она вышла за Оллоса по расчету, детей рожать не собиралась, оставаться тенью мужа тоже, поэтому устраняла потихоньку слишком умных, а чтобы не заподозрили, прикидывалась больной. Твейн собирался проверить подозрительную смерть начальника королевской гвардии – бедняга застал королеву за энергетическим завтраком, – и поплатился. Евгения разомкнула контур во время ритуала, замаскировав все под несчастный случай. Твейн выжил благодаря приятелю из Сумеречного мира и через много лет дал о себе знать. Королева забеспокоилась и попросила родителя помочь избавиться от меня, благо он пока не догадывался о роли дочери в своей горькой судьбе. Сама же тайком навела на след Соланжа. И концы в воду. Вряд ли некромант стал разбираться, нет ли у Твейна сообщников, преступник налицо, все улики против него.

Мой похититель до последнего не подозревал дочь в вероломстве, благо врагов у него хватало. Твейн продолжал любить и ценить Евгению, верил обещаниям, а затем возжелал мести.

– То есть демон задолжал желание Соланжу?

М-да, сначала играешь с существом в бильярд, а потом хладнокровно его убиваешь. Ну и мир!

– Именно, – кивнул герцог и хищно улыбнулся. – Я даже знаю, о чем он попросит до того, как убить. О да, милая леди, Иллир нежилец, но зачем разбрасываться желаниями, верно?

Кивнула, хотя не одобряла подобного подхода.

Евгению и Геральта заочно приговорили к смерти. Не сомневалась, Соланж постарается их уничтожить. С одной стороны, вздохну спокойно, с другой, я не желала крови.

– Выходит, граф Местрийский жив? – нелепое предположение, учитывая полученные Геральтом раны, но герцог упоминал двоих, а не только королеву.

– Теоретически, – туманно ответил Родриго. – Не моя забота, леди.

Ясно, отца Филиппа больше волновал трон, чем беглые преступники. Выходит, заранее убежден в незыблемости своих прав и собственной силе.

– А почему герцог Альдейн не желал воскрешать лорда Онора?

Рисковала вызывать неудовольствие гостя, но если уж начал рассказывать, картину надо прояснить до конца.

– Графа, – поправил собеседник. – Твейн у нас граф. А воскрешать… С живым подобное проблематично.

– Так Соланж знал? – изумилась я. – И о королеве?

– Да и нет. Он считал, что Твейн разыграл собственную гибель. – Родриго подогрел остывший чай. Поблагодарила его улыбкой и приготовилась слушать дальше. – Благо повод имелся: Твейн тоже лелеял честолюбивые планы. Евгения мастерски изображала скорбь и не оставила улик. Ничего, теперь Твейн умрет, как положено, с гарантией, – осклабился герцог. – Темные ритуалы и измена караются о-о-очень мучительно.

Сглотнула, представив, что скрывалось за скупыми словами. И казнить предстояло Соланжу. Наверное, прежде возненавидела бы некроманта, но нынешняя Дария продолжала любить. Пусть у него руки в крови, он всего лишь карающий меч. В конце концов, Эллан тоже не невинный младенец.

– Оставим политические дрязги, чем меньше знаете, тем лучше. Я затеял разговор по другой причине. Демон Иллир общался не только с Твейном Онором, но и с лангами. Оба приложили руку к вашим злоключениям.

Прерванный ритуал не убил некроманта, а забросил в Сумеречный мир. Там Твейн освободил демона и, заручившись его поддержкой, начал свои странствия. В Веос возвращаться не торопился, полагая, что воскресать пока рано.

Мир воды прекрасно подходил для ритуалов и экспериментов, в том числе, над наиви. Твейн развлекался, помогая лангам ловить светлых, заодно кормил душами демона.

– Судя по всему, граф взял в наложницы вашу тетку. Во всяком случае, она жила в замке, захваченном магистром Багеслом.

– Она жива? – с надеждой спросила я.

Сердце забилось чаще. Неужели я не одна на свете?

– Вряд ли, – убил надежду герцог. – Когда девица ему наскучила, Твейн отдал ее лангам как подстилку. Извините, миледи, но предпочитаю сказать, как есть, – он развел руками.

Кивнула, пряча слезы в уголках глаз.

– А моя мать, отец?

– Беременная наиви заинтересовала только лангов. Не стану вдаваться в подробности, просто посоветую сердечно поблагодарить Иллира и Твейна за гибель ваших близких. Думаете, кто навел лангов на убежище светлых, кто забрал остриженную прядь волос – так, на всякий случай. И пригодилась! – усмехнулся герцог. Он умалчивал о большей части событий, хотя и в усеченном виде рассказ поражал жестокостью. – Твейн едва не подарил другу-демону еще одну светлую душу – вашу, только Шепчущий подвел. Ваша мать тоже ускользнула, умерла родами после изнасилования.

– Кем? – губы едва размыкались.

Отвернулась, скрывая слезы.

– Какая разница. Нет, я могу показать, благо визуальный слепок показаний с собой, но вряд ли выдержите.

– Так ее не один?..

– Твейн тоже любил хорошеньких женщин, – равнодушно ответил Родриго. – Навестил вашу матушку. Уж не знаю, до или после магистра – подобные подробности меня не волнуют.