– Говорите сколько хотите, – возразил он. – Я имел в виду, что не стоит говорить о бывших любовниках. Я полагаю, он им не был.

– О нет, – негромко проговорила Дейзи. – Любовником он не был ни в коей мере.

– И ни слова о любви? – спросил Лиланд.

– Нет. Потому что он меня не любил.

Лиланд промолчал. Дейзи его не видела, но чувствовала его интерес к сказанному ею, и это было понятно: ее утверждение требовало дальнейших пояснений, и Лиланд, несомненно, ожидал их. В темноте ей было легче говорить об этом, и неожиданно для себя она обнаружила, что в состоянии поведать о вещах, о которых никому не рассказывала раньше.

– Он меня хотел, но не любил нисколько. Ему даже не нравилось, как я веду себя с ним в постели.

– Я бы предположил, что он не хотел заниматься любовью с женщиной, которая ненавидит его и только терпит его объятия.

Лиланд ждал ее ответа. Чем больше он узнавал о том, что пришлось вытерпеть Дейзи, тем сильнее ему хотелось изменить ее отношение к акту любви. Она хотела его, Лиланд это понимал. Но прошлое не отпускало Дейзи. Жаль, что они не поговорили об этом раньше со всей откровенностью и доверительностью. Видимо, у него крепко засело в голове убеждение в том, что вдова должна быть опытной женщиной. Лиланд поморщился: вот болван! Видимо, он допустил ошибку, в чем-то сходную с той, которую совершают некоторые мужчины, женясь на выросших под строгим надзором девственницах и ожидая от жен проявления неограниченной страсти сразу после венчания. Некоторые из любовниц Лиланда рассказывали ему об этой глупости. Теперь и он ее совершил, сбитый с толку мыслью о том, что Дейзи – вдова.

– Нет, – заговорила она наконец, отвечая на его вопрос. – На самом деле все обстояло иначе. Понимаете, однажды ночью, когда я уже спала, он пришел ко мне и даже не побеспокоился меня разбудить. Кажется, я все еще дремала или, может, оттого, что он был пьян, это продолжалось у него дольше обычного, но я почувствовала то, чего ни разу не ощущала прежде, и начала двигаться. Он больно ударил меня по лицу и заорал, что не желает штучек, какими занимаются одни шлюхи. Обвинил во всем других женщин колонии, некоторые из них в самом деле были шлюхами. После этого случая он запретил мне разговаривать с ними.

– Я рад, что он уже на том свете, – заметил Лиланд. – Иначе мне пришлось бы его убить.

Дейзи стукнула утешителя маленьким круглым кулачком.

– Я не должна была про это рассказывать! Господи, Лиланд, вы совершили огромную ошибку, женившись на мне!

– Нет, – сказал он, – ничего подобного. Шлюхи пользуются такими штучками, чтобы ублажать мужчин, потому что предполагается, что женщина должна двигаться, ведь страсть и есть движение. Большинство мужчин воспринимают это как комплимент своему искусству. – Он сел и раскрыл объятия. – Можно я вас просто обниму?

Дейзи кивнула и спрятала лицо у него на шее.

– Не тревожьтесь, – говорил он, поглаживая ее спину широкими круговыми движениями, как будто успокаивал маленького ребенка. – Все это минуло и никогда не повторится.

Лиланд почувствовал, что она расслабилась, но очень скоро Дейзи высвободилась из его объятий. Лиланд ее не удерживал.

– Спокойной ночи, – прошептала она и легла на подушку.

– Спокойной ночи, – откликнулся Лиланд и тоже лег, повернувшись к ней спиной: не хотел, чтобы она увидела, как сильно он возбужден. И подавил готовый вырваться стон, когда представил себе, как проведет бессонную ночь.

Долго так не может продолжаться, решил он. И не только ради него самого. Следующий час он провел, размышляя, как с этим покончить.

Дейзи пробудилась и обнаружила, что она в постели одна. События прошедшей ночи всплыли в памяти, и она зажмурилась. Что с ней случилось, почему и зачем рассказывала она о таких постыдных вещах? Ей пришло в голову, вдруг Лиланд отправился куда-то, чтобы отыскать способ аннулировать их брак. Она не могла понять, откуда у нее взялась смелость говорить и вести себя так, как она это делала. Это ее потрясло. Лиланд, конечно, разочарован. Она должна изменить тактику. Постараться изо всех сил. Договор есть договор, таким образом, как она, его не соблюдают. Лиланд вправе гневаться на нее.

Но когда она увидела его в столовой за завтраком, ни на его лице, ни в глазах она не заметила ни единого намека на недовольство.

– Доброе утро, – произнес он, вставая из-за стола, чтобы поздороваться с ней. – Ну как, продолжим сегодня после завтрака наше путешествие по имению?

– Я бы очень этого хотела, – ответила она.

– Мы можем взять с собой корзину и после прогулки порыбачим, – сказал он и добавил, окинув внимательным взглядом ее красивое платье цвета шафрана: – Только не в этом наряде. Поднимемся на чердак и попробуем отыскать для вас болотные сапоги и подходящие брюки. Я вовсе не хочу, чтобы вы сыграли роль Офелии, прекрасной, уплывающей по воде, но обреченной утонуть.

– Я умею плавать, – со смехом возразила Дейзи, – а кроме того, рыба лучше клюет у женщин. Если я надену брюки, рыбы примут меня за мужчину.

– Рыба лучше клюет у женщин? – приподнимая брови, удивленно спросил Лиланд.

– Так говорил мой отец, – ответила Дейзи, улыбнувшись при старом воспоминании. – По крайней мере, он это утверждал, когда хотел, чтобы я пошла с ним и несла потом корзину с уворованной форелью. Ни один караульщик не заподозрит в браконьерстве девочку.

– Утверждаю, что любая здравомыслящая форель признает в вас женщину, невзирая на то, во что вы будете одеты, – напыщенно возвестил Лиланд. – Ведь это моя форель!

Они восхитительно провели время в этот день. В отличие от ночи.

Лиланд не позволил себе ничего, кроме короткого поцелуя на сон грядущий, после чего повернулся к Дейзи спиной, чтобы бодрствовать полночи, думая о том, что единственная женщина, которую он желает душой и телом, так близко и одновременно так далеко от него, и гадая, как с этим быть. Нечто большее, нежели его решение и ее холодность, разделяло их: кокон из шелкового одеяла охранял целомудрие Дейзи. Он все же мог вдыхать запах ее духов и воображать, будто ощущает тепло ее тела, пока лежал и старался смирить себя. Это нечто вроде кары, решил он наконец, вполне им заслуженной за прошлые грехи.

Дейзи тоже не спала и спорила сама с собой, подумывая, а что, если она приподнимется на локте, разбудит Лиланда и попробует заняться с ним любовью, не испытывая при этом ненависти к нему. Она считала, что способна пойти на близость с Джеффом, и убедилась в своей ошибке, но вдруг это станет возможным с мужчиной, который с каждым часом значил для нее все больше. Она пришла к такому выводу где-то в середине ночи и уже подняла руку, чтобы разбудить Лиланда, но неожиданно уснула.

– Ну вот мы и на месте, – сказал Лиланд на следующий день, помогая Дейзи сойти с лошади. – Мы войдем в лабиринт, и вы сама отыщете дорогу к центру, потому что я открыл вам секрет.

– Я должна запомнить сонет, который вы прочтете, усвоить схему рифм, поворачивать по счету и таким образом попаду в центр? – спросила Дейзи.