Хантер рассказал ей о фотографиях выпускников из школы в Гардене и об их встрече с Джеймсом Ридом.

— А этот Питер Элдер, старый приятель священника по школе, сидит в Техачапи? — спросила она.

— Копы потоптались на месте убийства, — сообщил Хопкинс. — Он должен был бы находиться в Сан-Квентине.

— Я хотел бы как можно быстрее поговорить с ним, капитан. — Хантер сверился с часами. — Когда, по вашему мнению, мы можем получить разрешение на разговор с заключенным?

Капитан вздохнула, просматривая досье Питера Элдера.

— Он в тюрьме максимальной закрытости, в отдельном блоке, Роберт. Прав на посещение у него практически нет. Я должна отправить начальнику тюрьмы формальную просьбу. Если даже я подчеркну предельную необходимость, это все равно займет, скорее всего, не меньше двадцати четырех часов. — Она положила досье на стол Хантера. — У меня есть очень хорошая подруга в коррекционно-реабилитационном отделе Калифорнийского тюремного департамента, которая, вероятно, сможет ускорить дело. Но почему вы думаете, что этот Питер Элдер сможет чем-то помочь? Он ведь находится в тюрьме… — Капитан бросила быстрый взгляд на Хантера.

— Четырнадцать лет, — подтвердил тот.

— И я предполагаю, что все это время он не видел своего старого школьного друга.

Хопкинс проверил отчет:

— Совершенно верно, капитан. Перечень его посещений включает только одно имя, его матери, и они прекратились пять лет назад, когда она скончалась.

Хантер протер глаза тыльной стороной ладони.

— Нам уже известно, что Аманда Рейли и Дебби Ховард были школьными подругами. — Он показал на фотографию четырех девочек. — Но мы продолжаем искать связь между этими девочками и молодым отцом Фабианом. Мы не знаем, были ли они знакомы со школы, но посмотрите на это, капитан. — Хантер обратил ее внимание на большую карту Лос-Анджелеса на стене. — Эти булавки отмечают, где жили Аманда и молодой священник, когда были подростками, — недалеко друг от друга. — Он взял со стола отчет о Дебби Ховард. — Дебби жила на той же улице, что и Аманда.

— Вы думаете, они были в одной компании? — спросила капитан.

— Что-то вроде, — кивнул Хантер и присел на край стола. — Но подтвердить это мы сможем, только если найдем кого-то, кто знал их в молодости. Кого-то, кто был их хорошим приятелем, может, членом компании. — Он показал на ежегодник из Комптона. — Питер Элдер и есть этот кто-то.

— И если он подтвердит ваше предположение, что это даст?

— Мотив.

Все застыли на месте, глядя на Хантера.

— Я слушаю, Роберт, — поторопила Хантера капитан.

— Издевательства и агрессия.

— Издевательства? Вы имеете в виду школьные стычки? — усомнилась капитан.

— Сегодня мы выяснили, что в школе отец Фабиан был сущей шпаной, и едва ли не самым отвратным из всех. Он и его небольшая шайка приятелей доводили учеников и учителей до предела. Питер Элдер был не только членом этой банды, но и, по словам Джеймса Рида, ее главарем.

— То есть в школе священник был отпетым хулиганом?

— Трудно поверить в это, не так ли? — прокомментировал Гарсия.

— Секунду. Аманда и Дебби не посещали их школу.

Хантер порылся в бумагах на столе.

— Гляньте на это. — Он протянул капитану отчет об успехах Аманды Рейли в школе.

Она быстро скользнула по нему взглядом.

— Оценки плохие, несколько раз исключалась, прогуливала. — Она пожала плечами. — Половина учеников в Лос-Анджелесе ведут себя точно так же. Да, она не была образцовой ученицей, и что?

— Как и большинство хулиганья.

Капитан вытаращила глаза:

— Вы хотите сказать, что она хулиганила, просто потому, что у нее были плохие оценки? Это довольно смелое заключение, Роберт.

— Нет. — Хантер спокойно покачал головой. — Посмотрите, сколько раз ее отстраняли от занятий?

Капитан еще раз быстро пробежала данные.

— Несколько раз. Так к чему вы ведете?

— Никого из учеников не выставляют из-за плохих оценок. Они должны всем мешать, спорить, даже проявлять агрессивность. И все, что я хочу сказать, — вполне возможно, Аманда Рейли тоже была записной хулиганкой, а если и не была, то болталась с шайкой Бретта и Питера.

Капитан задумалась:

— Вы полагаете, этот убийца ищет тех, что издевался над ним в молодости?

— Я так думаю, — кивнул Хантер.

— Это же было больше двадцати лет назад, — усомнился Хопкинс. — По-вашему, кто-то способен так долго таить обиду?

— Люди могут бесконечно хранить ее, — ответил Хантер. — Но в данной истории я бы не стал говорить о простой обиде.

Капитан заправила за ухо выбившуюся прядь волос.

— Продолжайте.

— Молодые люди очень чувствительны к психологическим травмам. Подростки беззащитны по своей природе, какими бы лихими они ни старались казаться. В этом возрасте двери, за которыми они пытаются скрываться от грубостей окружающего мира, широко открыты, и ничто не остановит хулигана, который захочет ворваться в них и нанести удар по подсознанию, пусть даже жертва не подозревает об этом.

— Удар такой силы, что кто-то захочет сделать вот это? — спросила капитан, кивая на ужасающие изображения двух трупов.

— Такое агрессивное хулиганство может быть исключительно разрушительным, оставляя по себе психологические шрамы, которые затягиваются годами… если вообще излечиваются.

— Но почему нужно охотиться за этими людьми двадцать с чем-то лет спустя, когда их хулиганские проделки давно и прочно забыты? Вы же не собираетесь убеждать меня, что отец Фабиан и Аманда Рейли продолжали оставаться шпаной?

— Психологические травмы могут годами лежать где-то в подсознании, ожидая повода прорваться. — Хантер подошел к окну, рассматривая оживленное уличное движение внизу. — Вы когда-нибудь задумывались о бездомных людях?

Все присутствующие в комнате нахмурились.

— Черт побери, какое это имеет отношение к нашим делам, Роберт? — спросила капитан, вскидывая голову.

— Порой, когда я вижу какого-нибудь бездомного, сидящего в углу, холодного и голодного, я думаю, насколько могу проследить жизнь этого человека, чтобы найти тот момент, который сломал его. — Хантер смотрел на старика, пересекавшего улицу. — Это может быть день, когда он потерял работу, похоронил жену или детей. Словом, все, что угодно. Но всегда есть кое-что еще, капитан. То, что называется «последняя капля». У каждого есть своя точка слома. — Он повернулся и обвел взглядом комнату. — А теперь представьте, что киллера отчаянно и бесконечно унижали в детстве. Его подсознание полно гнева и ярости, пусть даже он не подозревает об этом. Двадцать пять лет спустя его жизнь идет под откос. Он потерял работу, или жена оставила его, или с ним случилось что-то еще. Он на точке кипения. И тут наконец на него сваливается «последняя капля». Что-то спускает курок у него в голове, и старые раны открываются заново. И внезапно вся эта ярость, этот гнев не могут больше таиться в подсознании и вырываются наружу.