— Что мы здесь делаем — тебя не касается, — прошипел Макала. — А предупреждение мое таково: не пытайся встать у нас на пути.

После продолжительного молчания Паг сказал:

— Я знаю, что ты был среди тех, кто особенно яростно сопротивлялся приему меня в Ассамблею тогда, много лет назад, когда Фумита привел меня к вам из поместья Шиндзаваи.

— Сопротивлялся? — злорадно усмехнулся Макала. — Я был среди тех, кто проголосовал за твою смерть прежде, чем ты начал обучение. Я считал тебя смертельной угрозой Империи, и, с моей точки зрения, последующие события подтвердили мои опасения.

— Что бы я ни сделал, в конечном итоге это было лишь на пользу Империи.

— Возможно, но история учит нас, что зачастую подобные оценки зависят лишь от того, под каким углом смотреть. Впрочем, это неважно. То, что происходит сейчас, делается ради Империи, и это не подвергается сомнениям, как и наши полномочия.

— Значит, то, что я уже практически понял сам, твое присутствие лишь подтвердило, — заключил Паг.

— И что же это?

— Чародеи, которые помогают Делехану, — так называемые «Шестеро» — это цуранийские Всемогущие.

— Поздравляю со столь блестящим выводом, в основании которого лежат не столь уж убедительные свидетельства. Впечатляющая дедукция, Миламбер. Впрочем, Хочокена всегда утверждал, что у тебя незаурядные умственные способности.

— Это было не так уж трудно. Стоило лишь задуматься над поведением участников всех этих событий. Моррелы? Они всегда яростно ненавидели другие расы, считая тех, кто не принадлежит к их народу, чужими. Тролли и гоблины лишь орудия для них. Но когда я посмотрел на общую схему, я увидел, что в Мидкемию из Империи поступают драгоценности, а здесь их обменивают на золото. Если бы золото возвращалось к цурани, никаких вопросов не возникло бы, поскольку там золото во много раз ценнее, чем здесь. Но на это золото покупали оружие для моррелов. Однако ничто не говорило о том, что в этом деле замешаны цурани. Потом стали поступать отчеты о магии, которой пользовался Делехан, и что-то не сходилось. Кое-что, о чем докладывали, могли сотворить лишь Всемогущие. Остался один вопрос: «Зачем?»

— Зачем — тебя не касается! Твоя лояльность под вопросом, Миламбер. Ты доказал, что не являешься одним из нас, когда разрушил праздник Императора и заставил военачальника покончить с собой в стыде. Ты женился на цуранийке и при этом живешь в том мире, где родился. У тебя есть дочь, обладающая силой, однако ты позволил ей жить.

Глаза Пага сузились, терпение его подходило к концу.

— Придержи язык, Макала. Здесь не Империя, и твои слова ничего не значат.

— У нас проблемы по обе стороны Врат, — сказал цуранийский Всемогущий. — Некоторые из наших братьев вынуждены заниматься последствиями разрушения Дома Минванаби Домом Акомы. Порядок в Империи под угрозой. А здесь, в твоем мире, ты создал в Звездной Пристани Академию, где даже несколько наших согласились преподавать твоим студентам, — его голос звенел от ярости. — Нашим бывшим врагам!

— Мы вам не враги, — сказал Паг, почувствовав внезапно, что усталость переполняет его. — Ичиндар знает это.

— Свет Небес не будет жить вечно. Когда-нибудь Ассамблея настоит на том, чтобы вернуться к порядку, которым мы наслаждались две тысячи лет. Но чтобы избежать теперешней угрозы и обеспечить твое невмешательство, мы забрали твою дочь и поместили ее туда, где она останется, пока мы не перестанем считать тебя угрозой.

Ярость Пага готова была поглотить все вокруг. С трудом сдерживаясь, он выдохнул:

— Гамина! Что вы с ней сделали?

— С ней все в порядке. И она будет в безопасности до тех пор, пока ты не попытаешься помешать нам.

— Вы будете убивать всех и вся, если объединитесь с моррелами, Макала! Неужели ты думаешь, что я буду стоять в стороне, даже если на кону жизнь моей дочери, и позволю тебе уничтожить мою родину? — Паг встал перед цуранийским Всемогущим. — И неужели ты хочешь померяться со мной силой?

— Нет, Миламбер. Ты — величайший из наших братьев, именно поэтому мы должны тебя нейтрализовать. Даже если ты меня уничтожишь, другие завершат начатое. Мы не будем препятствовать тебе, если ты попытаешься найти свою дочь, — он отступил в сторону. — На самом деле мы дадим тебе возможность отправиться к ней, но предупреждаю — это может быть ошибкой, так как даже твое великое мастерство не поможет тебе вернуться.

— Я хочу отправиться к ней. — Страх за дочь пересилил усталость. — Только оставлю записку жене.

— Нет, — заявил Макала. — Если ты отправляешься, то немедленно, — он достал приспособление, чем-то похожее на цуранийский шар для перемещений, и положил его на стол. — Он перенесет тебя к дочери, но только если ты отправишься в течение минуты после его активации, — он нажал на что-то сбоку и опустил шар на кучу карт. — Минута пошла, — чародей повернулся и отошел, доставая еще один шар и активируя его. — Я делаю все это только ради Империи, Миламбер. Я никогда не испытывал личной неприязни к тебе, на это способны лишь мелкие люди. Когда все закончится, я надеюсь, что ты и твоя семья будете в порядке, но если ты попробуешь мне противостоять, я сделаю все, чтобы вас уничтожить. Ради Империи, — и он исчез.

Паг схватил перо, обмакнул его в чернила и скинул быстрым движением бумаги и свитки со стола, оставив только одну карту, на обороте которой быстро написал шесть слов. Затем отбросил перо, схватил кусочек пишущего угля, два свитка и устройство, которое оставил Макала. С легким свистом, даже скорее писком, устройство заработало, и он исчез. Оставленные им бумаги колыхались от дуновения налетевшего вдруг ветра: над Крондором разразился шторм.

В таверне было шумно и тесно. Мужчины были готовы к драке при малейшем поводе. Джеймс, улыбаясь, стоял у барной стойки.

— Чему ты так рад? — удивился Локлир.

— Я чувствую себя как дома, Локи. Иногда мне не хватает таких мест, как это.

— Ты сумасшедший, парень, — заметил Патрус. — Хочешь умереть молодым?

— Когда-нибудь я расскажу тебе о тех местах, где проводил время, будучи ребенком. А сейчас я просто наслаждаюсь тем, что наблюдаю за этими парнями, которые отправятся через несколько недель на юг.

— Что-то здесь не так, — прошептал Локлир. — Это не армия, это просто толпа.

— Локи, пойдем проветримся.

Они вышли наружу. Сырой и холодный вечер окутал город. Накрапывал мелкий дождь. Убедившись, что их не подслушивают, Джеймс тихо произнес:

— Я вижу вокруг только «стенолазов» и несколько моррельских кланов, которые, насколько я могу судить, не стоят первыми в списке ближайших друзей Делехана.

— «Стенолазы», — фыркнул Патрус. — Мне это нравится.

— Если бы ты был первым, кому придется взбираться на стену, тебе бы это не понравилось, — покачал головой Локлир, который стоял на стенах Арменгара и Высокого Замка вместе с Джеймсом и видел воинов, которые умирали, пытаясь сделать именно это.