Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Посредник нацепил портупею, сорвал с гвоздя сюртук и решительно надел его, по старинке закатав рукава. Револьверы лежали на ветхом столике. Изумительная работа дворфийских мастеров: особую сталь покрывали руны против чудовищ, барабаны заряжены чародейскими пулями (один выстрел прошибает даже латы), резная рукоять из красного дерева. Смазанные, начищенные до блеска и готовые сокрушить любого врага. Ферксиец взял в руки волшебное сокровище; металл засиял от прикосновения.
Он пристегнул револьверы и провел рукой по волосам. Стоп!
— Укаре!
Эльф появился за спиной Посредника.
— Да, мой господин.
— Где моя шляпа?
Укаре остался невозмутим.
— Вчера вечером вы велели разодрать ее на части, потому что она натерла вам лоб, но… — Эльф нырнул за порог и через секунду появился вновь — со шляпой в руках. — Она вам еще пригодится.
Посредник ворчливо принял дар и тотчас нахлобучил на голову.
— Вот теперь я готов.
— И куда мы направимся?
Ферксиец дерзко улыбнулся.
— Конраду пора преподать урок, а потом, — сильный порыв ветра раздул полы сюртука, — Никсу понадобится помощь.
— А вы не боитесь, что он убьет вас?
Громкий смех разнесся по округе:
— Ах-ха-ха! — Посредник чуть надвинул край шляпы на глаза. — Пусть попробует.
2152 год Новой эры. Хоэнтвиль — столица Ферксийской Империи.
Избавление. Освобождение. Триумф. Хоэнтвиль пылал в огне очистительной войны.
Подлые предатели обрушили мощь армии на императорский дворец. Братский народ истребляет друг друга, но сердце не трепещет, не сжимается от горечи и тревоги. Разум заботят сладкие обещания ведьмы.
Алый от крови клинок вновь опускается; отсеченная голова мятежника катится по дороге.
«Так вам и надо».
Их кличи: «За свободу!», «За Ферксию!» пробуждают чудовищную ненависть. Ее не сдержать. Она гонит и гонит вперед, словно морковь глупого осла. Где вы были все эти годы? Почему сейчас, когда все разрушено, вы решили сразиться?
«Глупцы. Оттона не остановить. Он всемогущ, а теперь и всеведущ».
Омерзительный флаг с ангельскими крыльями поднимается над шеренгами мятежников. Как же они не понимают: Ферксия возвысилась благодаря силе, жесткому подчинению и страху. Мир? Это детская сказка, где все прислушиваются друг к другу. Только сильный достоин править, только сильный заслуживает жить, потому что таков закон природы — выживает сильнейший.
Еле слышный шепот раздается в глубинах сознания:
«Правильно, ненавидь их, презирай их, исполни свое предназначение…».
Кольцо на пальце обжигает, испускает пурпурный туман. Те, кто бьются рядом, умирают даже от слабого вдоха. Это цена за желание вернуть душу из мира мертвых — стать носителем проклятия, острием кинжала, гончей войны.
Меч погружается в тело мятежника. Мальчишка корчится на длинном лезвии. Рукоять проворачивается; в глазах предателя видится отчаяние. Он пытается что-то сказать, но на губах появляются лишь пузырьки крови.
«Вы плата за мою семью».
«Да-а, теперь Гретта в безопасности, Курт. Бесподобная роль, малыш, бесподобная».
Звуки горна. Онемевшая рука опускается от усталости; доспех в крови; лицо тоже. Подкрепления ринулись зажимать мятежников в тиски. Вдалеке слышен гул механизма закрывающихся врат. Восстанию конец.
— За императора! — кричит толпа. — За Оттона и империю!
— Смерть предателям!
— Казнить! — громко визжит женщина со стальной трубой в руке.
Гвардейцы окружают остатки войска. Они грозно выставляют копья и алебарды. Толпа ликует, требует расправы. Командир вражеской армии кричит в ответ:
— За что мы бьемся?
— За свободу! — вторят верные ему ферксийцы.
«Свободу? Наивные простаки. Вы все сдохните тут. Все до единого! А Гретта будет жить».
Гретта…
Ее имя заставляет усомниться на миг.
«Помни о своем обещании, иначе все умрут».
Гвардейцы ровным строем идут в решительное наступление. Люди за их спинами подбадривают своих защитников, проклинают врага и восхваляют Оттона. Это триумф Ферксии, новая ступень к величию и процветанию. Мышцы вновь наливаются силой; рука с клинком взмывает вверх.
— Покажите им свою ярость!
Армии столкнулись.
1271 год Новой эры. Неподалеку от Жемчужины.
— Вставай. — Сильная рука хлопает по плечу. — Пришло послание.
— Еще раз тронешь меня, отрежу руку, — не открывая глаз, равнодушно ответил Конрад.
Эрик. Раньше это имя вызывало восхищение, трепет. Сейчас же нет ничего, кроме бездонной пустоты, однако в глубине души осколок былой жизни все еще ощущает. Ощущает возмущение, недовольство. Или это просто воспоминания о чувствах?
Конрад поднялся с земли, посмотрел на небо. Солнце взошло, легкий ветерок обдувает лицо, птицы щебечут. Много лет назад рассвет бодрил, придавал уверенности, вселял надежду, а сейчас… сейчас бесцветные глаза видели такой же бесцветный мир: все серое, прогнившее, безжизненное. Вместо пения — завывания, вместо тепла — могильный холод, вместо улыбок и веселья — звуки раздираемой плоти. Как не сойти с ума от голосов в голове?
— Что за послание?
Эрик протянул небольшой сверток. Содержание не вызвало никаких чувств.
«Хозяйки готовятся к ритуалу. Надо поспешить отыскать Посредника и забрать артефакты».
— Ты знаешь, где может прятаться Посредник?
Эрик поскреб лысину.
— Если только в разрушенном доме. Он в одном-двух переходах отсюда.
— Веди.
— Но я еще не поел… — заныл гигант.
Конрад взглянул на котелок над огнем. Пища? Да, смертные должны есть и спать. Он постоянно об этом забывает. Двадцать лет назад он съел свой последний ужин — печеный картофель с прожаренным куском мяса. Поросенок, кажется. Интересно, почему он это помнит?
— Тебе хватит получаса?
Эрик кивнул с набитым ртом.
Ферксиец оставил товарища и побрел в сторону лесного озерца. Он не мог оценить природную красоту, но у воды ему было проще собраться с мыслями. Вода успокаивала, открывала дорогу воспоминаниям.
Бывший капитан встал на колени на песчаном берегу; гул в голове стих. В академии так называли офицерскую медитацию. От ферксийской муштры не так-то просто избавится, даже после смерти. Он посмотрел на прозрачную, неподвижную гладь. Отражение омерзительно ухмыльнулось.
— О-о-о, кто это тут у нас? Оловянный солдатик на побегушках у трех старых развалин.
— Вот и ты — надоедливый голос из прошлого. Снова пришел позлорадствовать?
Отражение захихикало:
— Хе-хе, да как я могу? Просто вспомнил изумительный вкус печеного картофеля. Как, кстати, самочувствие? Хорошо питаешься? Ах-ха-ха! — Отражение оскалилось. — А спишь как? Кошмары не мучают?
— Зачем ты пришел?
— Как зачем? — возмутился двойник. — Из жалости конечно! Я же часть тебя, кретин. Нет! Это ты часть меня.
Конрад потряс головой.
— Уходи. Я хочу побыть один.
— Нет, не хочешь. — Двойник стал серьезным. — Мы части одного целого. Ты хотел забвения, вот и получил. Из-за жалости к себе мы теперь «такие». Ну да, ты обладаешь несравненной мощью, впрочем, оно того стоило?
— Ты ложь. — Конрад закрыл глаза. — Просто призрак.
— И я нужен тебе. Вот почему ты приходишь к воде. — Двойник сощурился. —
