«Норма жизни» получила Сталинскую премию 1-й степени. Вождь смотрел фильм в Особом кинозале раз десять, смеялся и хлопал в ладоши в восторге от художественной полезности картины. Режиссер Колтунович, оператор Ветров, сценарист Тачанкин, поэт Хаит, а также исполнители главных ролей получили по ордену Трудового Красного Знамени. Актеров, игравших отрицательных персонажей – Шулыгина и Клауса, тоже, конечно отметили, но скромнее – «Веселыми ребятами», так в народе называли орден «Знак Почета». И только Вера Ласунская за Стешу Колоскову удостоилась высшей награды страны – ордена Ленина. Бдительная молва отметила, как на кремлевском приеме в честь очередной годовщины Октября Сталин, обходя гостей с бокалом «киндзмараули», задержался возле Ласунской, долго с ней беседовал, улыбаясь. Сплетничали, будто вождь приглашал ее к себе на ближнюю дачу – поужинать. Поехала она туда или нет – тайна.

Обо всем этом перед фильмом в специальной передаче «Черно-белое кино» поведал режиссер Смурнов, внук того самого сценариста Тачанкина и лютый антисоветчик. Однажды, говорят, Смурнов обедал в Доме литераторов с критиком Билингвским, и они заспорили о Советской власти: мол, имелись у той хоть какие-нибудь достоинства или совсем никаких. Критик залепетал что-то про всеобщее образование и бесплатную медицину, но даже не успел закончить свою мысль, так как, впав в бешенство, режиссер ударил его вилкой в живот, за что был на месяц исключен из Союза кинематографистов. Впрочем, саркастически излагая историю создания «Нормы жизни» и уличая всю творческую группу в подлом и корыстном пресмыкательстве перед кровавым режимом, Смурнов странным образом не тронул своего дедушку. Напротив, из сказанного становилось ясно: именно Э. X. Тачанкин был единственным честным и талантливым человеком в этой жадной своре бездарных приспособленцев. Более того, первоначальный, к сожалению, утраченный, вариант сценария, перелицованный позже Сталиным и НКВД, задумывался автором как беспощадная сатира на кошмарную советскую действительность…

После вступительных слов Смурнова показали и сам фильм. Копию нашли древнюю, поцарапанную, поэтому казалось, в кадре все время идет дождь, даже если действие разворачивается в помещении. Голоса актеров звучали глухо, невыразительно, словно доносились из-за ватной стены. Сюжет, конечно, был наивен до идиотизма, игра актеров простодушна до глупости, от кондовых реприз, шуток и самодельных частушек возникало чувство неловкости. А уж политический профит торчал отовсюду, как пружины из старого матраса. Но когда над бывшим барским домом затрепетал новенький алый флаг, в сердце возникла странная, давно забытая бодрость. В старой ленте таилась какая-то веселая сила, помогающая жить и верить.

…Следом канал «Суббота» показал новый фильм режиссера Лемурова «У шестого кола» – про то, как штрафники в окопах Сталинграда насилуют комиссара черенком саперной лопатки…

Рассказ писателя Тундрякова «Двое в плавнях» наделал в начале 1970-х много шума: чуть главного редактора журнала «Красная нива» с работы не сняли. Сюжет, если кто подзабыл, такой: рецидивист по кличке Грач ограбил инкассатора и, уходя от погони, взял в заложницы студентку Машу, дочь начальника милиции капитана Зобова. Впрочем, как это и бывает в приличной литературе, все случилось так – да не так. Девушка приехала на берег дальнего ерика не одна, а с Виталием – сыном районного руководителя Нарусова. Распущенный номенклатурный отпрыск нарочно завез ее на мотоцикле в глушь, чтобы без помех натешиться беззащитным девичьим телом. Но не такова оказалась капитанская дочка, она стала отчаянно защищать свою нецелованность. Женский крик и шум борьбы привлекли внимание Грача, кравшегося с инкассаторской сумкой сквозь мрачные заросли. После недолгих, но мучительных колебаний он пришел на помощь, отметелил Виталия до неузнаваемости и отнял охотничий нож, выхваченный молодым подонком.

В тюрьму Грач, он же Тимофей Грачев, конечно же попал по ошибке: вступился на танцах за честь своей невесты, которая его потом не дождалась. А деньги он украл не для себя: любимый младший брат страдал костным туберкулезом, и врачи давно советовали перебраться из Инты в Крым. Освободившись, Тимофей поехал на заработки под Астрахань – собирать на бахчах арбузы. Там-то ему и попался на глаза старичок-инкассатор, возивший на велосипеде (времена были тихие, советские) зарплату в отдаленные совхозы. Нет, Грач не убил его, а всего лишь деликатно оглушил. Теперь Тимофею оставалось добраться с деньгами до Инты и спасти брата.

Опускалась теплая южная темень, и напуганная Маша, стыдливо придерживая разорванную юбку, увязалась вслед за своим спасителем. Он поначалу не хотел брать ее с собой, но потом ему стало жаль всхлипывающую, дрожащую девушку. Не оставлять же ее в ночи одну рядом с наказанным насильником. Пока не кончился бензин, они мчались, выхватывая из мрака светом фары то белую ленту дороги, то серебристые пряди склонившихся ив. Потом, бросив мотоцикл, беглецы раздобыли плоскодонку и нашли приют на островке, в старом рыбачьем шалаше. Вообразите ночную пойму! В небе щедро раскиданы крупные мерцающие звезды, ароматы летних трав дурманят голову, а с воды доносятся всплески и таинственные звуки бездонной реки. Как тут уснешь! Грач между тем оказался тюремным поэтом и читал девушке стихи, сочиненные в неволе:

И Маша, студентка филфака МГУ, поняла, что ей выпало счастье встретить в жизни не просто сильного, смелого, красивого парня, спасшего ее честь, но и талантливого самородка с трудной судьбой, возможно, будущего Есенина или Евтушенко. Ну что, что еще нужно образованной чувствительной девочке, чтобы наконец расстаться с невинностью, которую проще отдать в хорошие руки, чем постоянно оберегать? А Грач не видел женщин долгих три года! (На зоне похотливые паханы за талант пощадили идентичность поэта.) Под сумасшедший стрекот цикад Тимофей на время потерял голову, а Маша навсегда – целомудрие…

Утром, раскаиваясь и чувствуя ответственность за содеянное, Грач рассказал всю правду о себе и снова попросил ее уйти домой. Он твердил, что сожалеет о нападении на инкассатора и готов явиться с повинной, вернуть деньги, но не верит в справедливость суда, так как однажды ему уже впаяли срок за самооборону. Влюбленная студентка обняла талантливого рецидивиста и ответила, что никому его теперь не отдаст. Несколько дней и ночей прошли в нежном изнурении, сладких мечтаниях, страстных стихах и красотах обнаженного купания. Когда закончились продукты, Маша вызвалась сходить в сельпо. У счастливой юной женщины созрел план спасения. С почты она позвонила безутешному отцу, не смыкавшему глаз с того момента, когда на берегу дальнего ерика обнаружили бессознательного Виталия без мотоцикла и без спутницы. Поиски результатов не дали, предположили самое худшее, связав случившееся с похищением совхозной зарплаты… И вдруг пропащая звонит сама, мелет восторженный бред про какого-то тюремного поэта, которого она без памяти любит, который напал на инкассатора и спас ее от грязных домогательств Нарусова-младшего, а теперь раскаивается и готов явиться с повинной…