Ура!

С наслаждением перекусив, она быстро оделась (удобные джинсы, белая майка и светло-синий свитер, наброшенный на плечи), положила немного денег в сумочку, захватила солнцезащитные очки. Нью-Йорк ясным воскресным утром казался тихим и безмятежным. Несколько ярко-желтых такси скользили вниз по Лексингтон-авеню, вливаясь в поток других машин, направляющихся в сторону Центрального парка или книжных магазинов и кофеен Гринвич-Уиллидж. Джо пешком прошла пару кварталов, наслаждаясь теплом нежаркого солнца. Навстречу попадались типичные ньюйоркцы, вооруженные газетами и коричневыми пакетами с завтраками. «Тут все куда-то торопятся», — подумала Джо, наблюдая за молодым человеком, который пронесся мимо на роликах.

— Такси! — крикнула Джо и махнула рукой. Машина остановилась. Джо пришлось обойти жирного голубя, который сидел на тротуаре перед ней.

— Метрополитен-музей, — сказала она бледному водителю с темными волосами и тонкими усиками. — Пятая Авеню.

Он непонимающе посмотрел на нее. Джо повторила еще раз, медленно и разборчиво.

— Конечно. Я знаю, — ответил водитель с сильным русским акцентом. — Пятая Авеню. Я отвезу вас там!

Такси рвануло с места и стало быстро набирать скорость, опасно маневрируя в потоке машин. Узнав, куда нужно ехать, водитель не стал мешкать и вдавил педаль газа в пол, намереваясь доставить ее на место в кратчайшие сроки. Хотелось бы надеяться, что в живом виде. Только с ее удачей можно было поймать настолько неопытного таксиста-эмигранта на Манхэттене. Джо сидела на потрепанном сиденье такси и размышляла, спасет ли короткая молитва от смерти в автокатастрофе. И хотя вопрос остался открытым, Джо убедилась, что кто-то ТАМ определенно присматривает за ней, когда на дрожащих ногах, но живая, она выбралась из машины. Она протянула водителю десятидолларовую купюру. Тот оскалился улыбкой маньяка и быстро исчез.

В музее она сразу направилась в отдел европейской живописи. Там висели работы ранних фламандцев и голландцев, которых Джо просто обожала. В прошлый приезд ей так и не удалось посетить галерею, хотя Ричард и обещал сводить ее. Они обсуждали различные планы на вечер, но, как правило, все заканчивалось тем, что они зависали с друзьями Ричарда, сидя в прокуренных барах и слушая джаз, и никогда не ходили туда, куда хотелось ей. Но сейчас, с путеводителем в руках, она точно знала, куда идти.

Даже ранним воскресным утром в залах музея было многолюдно. Японские туристы из большой экскурсионной группы дотошно сверяли надписи под картинами с информацией в своих брошюрах. В огромном музее можно было бродить часами и все равно не успеть увидеть все. Многие посетители поступали, как Джо: они выбирали один или два отдела и пытались получить как можно больше впечатлений, прежде чем все начнет сливаться перед глазами и путаться в голове. Джо провела два восхитительных часа, рассматривая работы Яна ван Эйка и Брейгеля-старшего. Но в какой-то момент почувствовала, что устала и проголодалась. На выходе она купила несколько открыток и чуть не раскошелилась на чудесную репродукцию «Пруда с кувшинками» Моне. Джо захотелось вставить ее в рамку и повесить дома на стену. Но если она купит картину сейчас, ей придется таскать ее с собой целый день. Она не хотела помять или забыть ее где-нибудь. Впереди еще целая неделя, она еще успеет приехать за ней.

Поездка в Гринвич-Уиллидж прошла спокойно: таксист знал, куда ехать, и не пытался лететь со скоростью звука. Было время обеда, и в небольших уличных кафе на Бликер-стрит не нашлось свободных столиков. Люди наслаждались воскресным ланчем и читали газеты. Джо тоже купила «Санди Таймс». По весу газета практически не отличалась от ее сумочки. «И за целый день не прочитаешь», — подумала Джо. Она подождала, пока освободится столик в одном из милых местечек, где под открытым небом подавали кофе всех мыслимых и немыслимых сортов. Джо бросила газету на белый металлический столик и плюхнулась на стул. Через пятнадцать минут она ела круассан со сливочным сыром и кусочками копченого лосося. Джо грелась на солнышке, потягивала ароматный кофе, смотрела на мир вокруг и чувствовала себя просто великолепно. Но потом ей стало грустно оттого, что в таком замечательном месте она сидит одна. Повсюду были парочки, они смеялись, болтали или просто сидели держась за руки. Джо пришлось достать из сумочки платок, когда на нее внезапно нахлынули воспоминания о поездке в Нью-Йорк с Ричардом. Это был день его рождения, они ужинали в «Устричном баре» возле Центрального вокзала. Потом бродили по магазинам. Ричард, хихикая, затащил ее в отдел нижнего белья в «Блумингдейл». Пока она выбирала кружевной лифчик и трусики, он нашептывал ей на ушко эротические глупости. Но ему быстро наскучило, и он смылся в отдел фототехники. Поэтому Джо пришлось самой заплатить за свой подарок. Ночью, к тому волшебному моменту, когда Ричард ловко снял с нее шелковый лифчик кофейного цвета, она уже и думать забыла, что сама купила его.

Они проделали все безумные и романтические вещи, которые только можно было проделать в «Большом яблоке»[41]. Даже поднялись на Эмпайр-стейт-билдинг. С высоты восьмидесятого этажа они смотрели на город и держались за руки. Ричард шутил, мол, мы как те двое из «Неспящих в Сиэтле».

— Нет, мы из «Незабываемого романа», — возразила она.

Почти год прошел. Все изменилось. Джо осторожно положила руку на живот, словно могла почувствовать биение маленького сердца. Она не хотела возвращаться к своей прежней жизни. Возможно, тогда у нее был Ричард, но сейчас у нее есть кое-кто поважнее — ее малыш.

После обеда Джо, скрестив ноги, сидела на кровати и подписывала открытки для друзей. Она как раз закончила, когда позвонил Марк.

— Привет, — поздоровалась она.

— Привет, как прошел твой день? — спросил Марк.

— Изумительно, — ответила она. — Я была в Метрополитен-музее. Потом хотела зайти в ресторан Роберта Де Ниро, чтобы позже написать забавный рассказ об этом месте. Но не доехала до Трайбека. Может быть, позже, — с удовольствием рассказывала она. — Потом я почитала «Санди Таймс» в Уиллидж и съела круассан.

Выкуси, Марк Дентон! Щенок не грустил в номере, ожидая, когда его выгуляют. Он наслаждался прогулкой по Нью-Йорку и богатой культурной программой. Вот так!

— Я рад, что ты хорошо провела время, — он, казалось, не замечает издевки в ее словах. — Сегодня вечером я ужинаю у друзей в Ист-Сайде. Хотел пригласить тебя, но не настаиваю. Если у тебя другие планы, все о’кей. Мне просто не хотелось оставлять тебя ужинать в одиночестве.

Джо растерялась. Она думала, что Марк больше не захочет развлекать ее, а он опять приглашает ее на ужин. Она никогда не поймет этого человека. Джо уже открыла рот, чтобы сказать «нет». Но передумала. Ей никогда не нравилось одной ужинать в незнакомом городе. Когда она работала репортером, то постоянно оставалась без компании на ужин. В ресторане Джо неизменно получала худший столик и худшее обслуживание. В бар при отеле она тоже не заходила, поскольку незнакомые мужчины, пристающие с пьяными разговорами и непристойными предложениями, были ей омерзительны. «Я и так полдня провела в одиночестве, — подумала Джо, — можно и пообщаться. Кто знает, а вдруг вечер в компании Марка будет не таким уж плохим? Хотя вряд ли, конечно».