– Но перед смертью она выпустит новый сингл. Вот эту песню.

Я медленно иду по залу.

Невозмутимо – господи, да как же у меня получается держать себя в руках? – подхожу к полке с бестселлерами. Тут же цепляюсь взглядом за новый сборник Сэлинджера. А рядом стоит роман «Люди короля» местного автора Джоан Гринберг – я видела эту книгу в другом мире, когда заходила в новый магазин Фриды. Я тогда подумала, что надо поподробнее узнать про эту писательницу.

Но все эти книги еще не вышли в печать. Их нет ни в одном магазине. И тем не менее – вот они, на полке, прямо у меня под носом.

Прикасаюсь к томику Сэлинджера. Не к этой ли книге Фрида прикладывала мою ладонь, пытаясь доказать реальность нашего мира? Снова встряхиваю головой: надо срочно собраться с мыслями. Да, кажется, именно к ней. Во всяком случае, мне так кажется.

Точно не помню.

Я вспоминаю события последних недель. Простые мелочи, из которых складывалась моя жизнь, уютная и беззаботная. Спокойные пробуждения по утрам, привычная работа в магазине. Нежные и лиричные послания от мамы. Газетный некролог с именем Ларса, вовремя подвернувшийся под руку. Встреча с несчастным и жалким Кевином, убедившая меня в том, что много лет назад я приняла правильное решение. Бесплатные напитки вчера вечером – угощение от бармена.

И, наконец, родители, которые полетели правильным рейсом. Их самолет не рухнул в Тихий океан и благополучно долетел до места назначения. Какое счастье!

«Не бросай меня здесь, не хочу тосковать о несбывшемся. Пусть будет больно, пусть все закончится. Может, я еще сумею полюбить…» – поет Пэтси.

Я смотрю на Фриду. Она не сводит с меня понимающего взгляда. Ждет, пока я что-нибудь скажу.

– Сестренка… – выдавливаю я. И больше мне добавить нечего.

Просыпаюсь и жадно хватаю ртом воздух. Мы с Ларсом так и не выпустили друг друга из рук, лежим обнявшись, как и несколько часов назад.

Ларс открывает глаза:

– Что случилось?

Меня трясет; делаю глубокий вдох, чтобы унять дрожь.

– Выходит, все наоборот…

Протираю глаза и оглядываюсь по сторонам.

– Настоящий мир – здесь. Так ведь, Ларс?

– Здесь, Катарина. – Он прижимает меня к себе и шепчет на ухо: – Самый что ни на есть настоящий.

Заглядываю ему в глаза:

– Но как же так?! Там все было таким реальным, а оказалось… выдумкой.

Он отодвигается и задумчиво наклоняет голову:

– Не знаю, родная.

Вспоминаю все те мгновения, когда я сбегала в мир Китти. Я думала, что просто засыпаю. Думала, нужно лечь спать здесь, чтобы снова проснуться дома и очутиться в своей настоящей жизни.

Но на самом деле я не спала – если не считать последнего визита в другой мир, который с самого начала походил на сон. Теперь-то я понимаю. Не спала, а просто замыкалась в собственной голове и строила воздушные замки, которые помогали приглушить боль. Тело было здесь, а мысли далеко. Наверное, близким казалось, что по дому ходит бездушная кукла.

В горле встает ком.

– Прости меня, – говорю Ларсу, – пожалуйста, прости!

Он снова меня обнимает:

– Тише, все хорошо. Я понимаю. Все хорошо.

На глаза наворачиваются слезы.

– Я не знаю, как с этим справиться. Не знаю, как быть той Катариной, которую ты любишь. Как можно по-настоящему жить в этом мире, никуда не сбегая.

Крепко зажмуриваюсь, и перед внутренним взором встает образ Китти – ненастоящая я, придуманная маска.

– Ты справишься. Справишься и останешься здесь.

Ларс проводит ладонью по моим волосам, и я открываю глаза.

– Я хочу, чтобы ты была с нами, Катарина. Мы все, все до единого, хотим видеть тебя рядом. Нам без тебя никак.

Смотрю в его удивительные глаза. Я нужна им. Я им нужна.

– Хорошо. Я попробую.

Ларс улыбается и целует меня. Когда мы наконец отрываемся друг от друга, я поворачиваюсь к окну.

– Смотри-ка! Сколько снега на лужайке!

На ослепительно-голубом небе нет ни облачка, яркий солнечный свет искрится на свежевыпавшем снеге.

Ларс поднимается и подходит к окну.

– Красота. Но Митч с Мисси расстроятся. Снега не так уж много, уроки не отменят.

Я и сама слегка расстраиваюсь. Было бы здорово провести денек дома вместе с тремя малышами.

Разворачиваюсь, чтобы встать с кровати, и замечаю на тумбочке книгу в переплете. Смотрю на название.

– Ларс, я сейчас читаю эту книгу, да?

Он подходит, бросает взгляд на обложку.

– Ага. Ты говорила, что она тебе снится.

С улыбкой провожу по книге кончиками пальцев: на зловещем темном фоне подобно языкам пламени извиваются причудливые буквы, складываясь в название: «Надвигается беда», Рей Брэдбери.

– И вправду. Снится.

Перед уходом в школу Митч с Мисси слегка капризничают. Митч расстроен, что уроки не отменили: он-то надеялся целый день сидеть в игровой комнате и собирать железную дорогу.

– А теперь ничего не выйдет!

Щеки раскраснелись, звонкий голосок срывается от переживаний, Митч сам на себя не похож.

– Ничегошеньки не получится!

Как ни странно, успокаивать его принимается Майкл:

– Ладно уж, Митч. Выходные всего через два дня. Вот тогда и построишь железную дорогу. – Он говорит тихо и не смотрит на брата, только придвигается к нему поближе. – А я тебе помогу.

Мисси, в свою очередь, категорически отказывается надевать зимние сапожки:

– Они страшные!

При виде красных сапожек на меху она морщит носик.

– Мама, они ведь просто ужасные! Мне нужны новые.

– Мы купили их всего пару месяцев назад, – решительно отметаю я все возражения. – С сапогами все в порядке. Теплые, не жмут и не промокают. Надевай-ка.

С огромной неохотой Мисси натягивает сапожки, не сводя с меня возмущенного взгляда. В ответ я только пожимаю плечами.

Ларс, Митч и Мисси выходят из дома в восемь. Когда Митч с Мисси пошли в начальную школу – она находится всего в нескольких кварталах от нашего дома, – я стала отводить их на занятия сама и брала с собой Майкла. А по вечерам мы вместе встречали их после уроков. В детском саду Майкл закатывал истерики, если его разлучали с братом и сестрой, но с тех пор прошло много времени, он подрос и перестал так сильно переживать из-за ежедневных расставаний. Правда, в такие снежные дни Ларс все равно подвозит Митча и Мисси до порога школы. Неожиданно для самой себя я вспоминаю разные житейские мелочи, хотя мне никто о них не рассказывал.