– Я на это надеюсь. К завтрашнему утру составьте полную опись того, что вы оставили на острове, дабы казначей мог надлежащим образом все оформить. И больше подобных ошибок не совершайте.

– Слушаюсь, ваша светлость.

Угу. Иными словами, ты можешь прикарманить себе все, что угодно, но только будь любезен содержать отчетность в порядке. А уж как все обстоит на самом деле, мало кого интересует. В противном случае получается форменная наглость, с которой ни один чиновник мириться не станет.

– Позвольте вас поздравить, сеньор ле Сафердоте, – когда они вышли в коридор, произнес де Торрес.

– С чем? – чувствуя себя неловко при упоминании пока непривычной фамилии, поинтересовался Патрик.

– С тем, что его светлость, в принципе, не против вашего намерения жениться на Аните. Дальнейшее только в ваших руках.

– И вас это ничуть не задевает?

– Дорогой сеньор Кларк, видите ли, по большому счету мне все равно, на ком жениться. И уж тем более после того, как дядя подтвердил мои права на наследство. В конце концов, не я первый и не я последний, у кого есть и будут любовницы. Но мне не все равно, как сложится жизнь моей любимой кузины. А в ваших глазах я вижу, что вы сможете дать ей то, чего не смог бы дать ей я. Надеюсь, вы понимаете меня?

– Я вас прекрасно понимаю. И присутствовали вы при нашем разговоре, чтобы лишний раз показать, что вы полностью разделяете позицию дяди и кузины. А не потому, что дядя проявил в отношении вас недовольство.

– Приятно иметь дело с умным и проницательным человеком, сеньор ле Сафердоте.

Простившись с команданте, Патрик взглянул на солнце и остался доволен тем обстоятельством, что оно только приближается к полудню. Несмотря на вызов к губернатору, он умудрился не опоздать к сеньорите Сантос. Конечно, впереди сиеста, но он предусмотрел это, устроив на борту баркаса навес из парусины. При желании там можно было бы даже вздремнуть.

Нет, никаких таких мыслей у него в голове не было. Он думал именно о сне. Что-то подсказывало Патрику, что о другом лучше не помышлять. Эдак и сам целее останешься, и любимую не потеряешь. Впрочем, что касается самого Кларка, то есть теперь уже ле Сафердоте, так у него и мыслей подобных в голове не было.

Если бы Шейранов не знал о нем всю подноготную, то решил бы, что этот тип ни на какие иные отношения с женщинами, кроме как платонические, не способен. Настолько чисты были помыслы Патрика в отношении испанской красавицы. А если и проскальзывали мысли о других женщинах, то принадлежали они его «деду», но никак не ему. Странный народ эти влюбленные.

– Сударь, вас зовут Франсуа Требютор?

Мужчина средних лет, крепкого сложения, в весьма дорогом одеянии, остановился буквально в двух шагах от двери таверны. Никаких сомнений, именно туда он и направлялся. Впрочем, трудно ожидать иного от человека, пробавляющегося морским разбоем, пусть и с каперским патентом, только что вернувшегося из очередного похода.

– Да, это я. И лучше бы тебе иметь достаточно серьезный повод для того, чтобы отвлекать меня. Моя глотка изрядно пересохла за время плавания, – окидывая взором окликнувшего его незнакомца, ответил капер.

– Вижу, вы не с пустыми руками, – кивнув в сторону Кайонской бухты, раскинувшейся чуть ниже, произнес неизвестный молодой человек.

На рейде сейчас стояли примерно две дюжины разномастных судов. И это не считая многочисленных пирог и баркасов. Последние в меньшей степени принадлежали рыбакам и в большей – буканьерам. Для того чтобы преодолеть пролив и переправить охотничью добычу, не нужно иметь большое судно. Солонина, вяленое мясо и шкуры, конечно, не приносили баснословных богатств, но, тем не менее, пользовались постоянным спросом, благодаря чему можно было обеспечить себе и семье приличное проживание.

После того как испанцы выдавили их с Гаити, многие буканьеры были вынуждены сменить ремесло, пополнив ряды флибустьеров. Но большинство из них по-прежнему промышляли охотой. Впрочем, практически каждый был готов в любую минуту отставить охоту на гаитянских быков и оказаться на палубе каперского судна. Или откровенного пирата. Народ этот достаточно отчаянный, чтобы взяться за рисковое предприятие.

Среди судов находились два корабля, стоявшие несколько обособленно. В одном из них, в том, что был значительно больше своего соседа, явственно угадывались очертания голландской постройки. Из-за низкой осадки он не мог подойти достаточно близко к берегу, а у причала для крупных судов не было свободных мест. Вот и бросил якорь в сторонке.

Кораблик поменьше расположился поблизости от него. Ничего удивительного. Охраняет доставленный на Тортугу приз. В конце концов, добраться до берега на шлюпке не составляет труда. А вот оставлять добычу без присмотра в этой бухте неблагоразумно. Народец тут собрался отчаянный, и по большей части вороватый.

– Какое тебе дело, с пустыми я руками или нет?! – резко бросил Требютор.

Стоявший перед ним молодой человек, одетый на английский манер, уже начал его раздражать. Причина тут даже не в том, какие вопросы он задавал. А в том, как он это делал. Этот щенок держался на равных с ним, капитаном Требютором, личностью, достаточно известной во всей Вест-Индии и не только.

– Вы совершенно правы, мне нет никакого дела до вашего приза. Просто хотел выказать свое уважение человеку, о котором много слышал. Слухи о вашей удаче опережают вас.

– Если это все, парень, то я пошел, – капер отвернулся от неизвестного и сделал шаг к двери таверны.

– Говорят, вам не повезло только однажды, – останавливая его, произнес неизвестный, – когда вы связались с неким Морганом.

– Гореть ему в аду, как он сгорел на площади Пуэрто-Рико, – оборачиваясь и сплевывая под ноги, произнес Требютор, тут же поддержанный нестройным хором своих сопровождающих.

– Вот-вот, я и говорю, что не повезло вам, капитан, только однажды, когда вы связались с Морганом, – повторил незнакомец.

– Ты кто такой, парень? И что тебе от меня надо? – бросив на незнакомца пронзительный взгляд, спросил Требютор.

– Если ты еще не догадался по акценту, я ирландец. Имя мое Патрик. И если ты поинтересуешься на мой счет у этого трактирщика или у любого другого обитателя острова, проведшего здесь больше одного часа, то тебе популярно разъяснят, кто я такой, – прекратив любезничать и устремляя на капера твердый взгляд, ответил Патрик.

– А не много ли ты о себе мнишь? – начал закипать Требютор, обладавший достаточно крутым нравом.

– Ровно столько, сколько могу унести, – покачав головой, ответил Патрик. – Я не сказал тебе ничего обидного и вообще не собирался как-либо оскорбить. Так что лучше бы тебе не заводиться.

– Ч-черт. Парни, похоже, пойлу придется немного обождать, пока я не разберусь с этим молокососом.

С этим словами пират выхватил из ножен абордажную саблю. Только щеголи вроде Жана Гасконца предпочитали носить на боку шпагу. Большинство же корсаров отдавало предпочтение сабле. Вот и Требютор не был исключением. Поэтому в его руках сейчас находился именно этот широкий и тяжелый клинок. Он равно годился как для рубки такелажа и прорубания дверей, так и для вразумления придурков, оказывающихся на пути его владельца. Разумеется, при условии, что тот умеет с ним обращаться. Впрочем, этот француз пережил больше сотни абордажей, сухопутных сражений и схваток. Поэтому весь его облик буквально излучал уверенность в собственных силах.