Этьен молчал, продолжая смотреть на Макса.

– Макс, – взмолилась Лизетта, – он не может причинить нам вреда.

Макс увидел тревогу в ее карих глазах, и его быстро вспыхнувший гнев начал спадать. В прошлом Этьен представлял для него угрозу, но не теперь. Лизетта не Корин, и никто не отнимет ее у него. Расслабившись, он обнял жену за плечи.

Сажесс наблюдал, как они вошли в танцевальный зал.

Они держались отдельно от остальных людей в углу и тихо разговаривали друг с другом. Издалека послышалось язвительное замечание по поводу того, что муж уделяет слишком много внимания своей жене.

В ответ на реплику Макс еще ниже наклонил голову, чтобы лучше слышать тихий голос Лизетты, заглушаемый музыкой и разговорами толпы.

– Возможно ли, – спросила она, – что после стольких лет он все еще чувствует свою вину из-за связи с Корин?

– Не знаю. – Макс выглядел мрачным.

– Вероятно, здесь другие нравы, но в Натчезе к напившемуся до крайности джентльмену относятся с презрением.

– Здесь то же самое.

– Для человека с его положением неприлично быть таким пьяным в подобном обществе. Кажется, он хочет погубить себя. Странно… но мне почему-то жаль его.

Макс насмешливо посмотрел на нее.

– А тебе? – спросила она.

– Нет.

– Думаю, ты тоже жалеешь. – Она осторожно сцепила свои пальцы с его пальцами. – Что он имел в виду, когда говорил, что ты снова имеешь все?

Макс пожал плечами:

– Не могу сказать определенно.

– Ну а что ты думаешь?

– Это напоминает мне мальчишеские годы. Мы были друзьями, хорошими друзьями, пока не поссорились.

– Друзьями? – удивилась Лизетта. – Не могу представить это.

Макс печально усмехнулся:

– Иногда я тоже не могу. Но мы были ближе друг другу, чем наши братья.

– И что же послужило причиной ссоры? Девушка?

– Нет… – Макс взял длинный рыжий локон, свисающий на ее плечо, и начал наматывать его на палец. – Вроде того, о чем он сказал сегодня. Ему казалось, я имею все, но незаслуженно. – Макс криво улыбнулся. – Возможно, он прав.

– Тогда это ревность, – задумчиво произнесла Лизетта и беспокойно посмотрела на мужа. – Ревность – очень властное чувство. От нее трудно избавиться.

– Что ты знаешь о ревности? – спросил он улыбаясь.

– Достаточно, – ответила она серьезно. – Гаспар тоже ревновал к моему отцу, к памяти о нем. Это озлобило его, и он третировал всех нас: маму, Жаклин и меня. Мама нашла единственный способ избавиться от этого: она слегла в постель как больная.

Макс отпустил ее волосы и слегка коснулся щеки.

– А для тебя избавлением явилось замужество?

– О нет, – прошептала она. – Я вышла замуж по любви, а не по какой-то другой причине.

Он улыбнулся:

– У меня почему-то сложилось впечатление, что ты не очень охотно вышла за меня.

– Нет, я хотела этого, – сказала она.

Глаза его потемнели и стали похожи на дымчатый топаз, а его большой палец поглаживал ее подбородок.

Их грезы были прерваны чьим-то настойчивым покашливанием.

– Э… Макс, – обратился к нему Александр. – Ирэн беспокоится. Она послала меня попросить тебя, чтобы ты прекратил ласкать Лизетту на глазах у всего Нового Орлеана.

* * *

Волераны покинули бал задолго до его окончания. Креолы со своей любовью к танцам обычно веселились до утра. Однако Лизетте очень хотелось поскорее вернуться домой. Она считала, что уединение с мужем гораздо приятнее, чем весь вечер находиться под пристальными взглядами публики. В карете Макс мало разговаривал, глядя в окно с тревогой в лице.

Лизетта расспрашивала Александра о том, как он провел вечер и сумел ли приблизиться к тетушке Генриетты Клеман.

– О да, – уныло сказал Алекс. – Я увивался вокруг нее по крайней мере четверть часа, чувствуя себя полным идиотом.

– Ты понравился ей?

– Трудно сказать. Кажется, тетка убеждена, что ни одна невинная девушка не может чувствовать себя в безопасности в компании с кем-нибудь из Волеранов даже в присутствии десяти опекающих ее дам.

– Не понимаю почему. – Лизетта с улыбкой взглянула на Макса. – В чем дело? – тихо спросила она. Ирэн и Александр занялись обсуждением семьи Клеманов. – Все еще думаешь об Этьене Сажессе?

Макс покачал головой. Он словно любовался пейзажем за окошком, тогда как карета медленно продвигалась по грязной дороге.

– Чувствую, что-то произошло. Не могу объяснить почему, но мне хочется поскорее добраться до дома.

К несчастью, Макс оказался прав. Как только они вошли в дом, их встретила Ноэлайн. Ее обычно невозмутимое лицо выражало крайнюю тревогу. Филипп сидел на одной из узких скамеек при входе и выглядел очень подавленным.

– Месье, Жюстин отсутствовал весь день, – кратко доложила экономка. – И не пришел ужинать.

Макс повернулся к Филиппу:

– Где он?

Филипп медленно встал, смущенно глядя на отца голубыми глазами.

– Не знаю, сэр. Исчезла пирога.

– Когда последний раз ты видел его?

– Утром. Жюстин хвастал, что тайком выходил из дома прошлой ночью после того, как все легли спать. Он говорил, что познакомился на Чопитоулас-стрит с командой одного плоскодонного судна, и намеревался уйти с ними сегодня вечером. Но я не поверил, что он действительно сделает это.

– О мой бедный Жюстин! – воскликнула расстроенная Ирэн.

Макс выругался. От злости ли, страха или от того и друтого вместе. Эти люди – опасная компания для мальчика. Бродяги и пройдохи, они жили, ели и спали в своих лодках, не защищенных от непогоды, развлекаясь тем, что пили ржаное виски, ссорились и шатались по грязным притонам, где процветали болезни и жестокость. Когда они дрались, то кусались, били ногами и выкалывали глаза, безжалостно увеча противника. И сейчас, возможно, они принялись за Жюстина.

– Какая команда? – спросил Макс каким-то незнакомым, сдавленным голосом. – Какое судно?

Филипп беспомощно покачал головой.

Макс повернулся к двери, где Александр стоял с открытым ртом.

– Мы должны найти его, – проговорил Макс. Алекс отступил на шаг назад.

– О нет. Лучше держаться подальше от этих парней. Я не хочу рисковать ради спасения твоего глупого сына, который к тому же не хочет, чтобы его нашли. Пошли спать. Вероятно, он вернется к утру.

– Или будет валяться в реке с перерезанной глоткой, – прорычал Макс, оттолкнув брата и направляясь к выходу.