– Мне нравятся эти картины, – сказала я, указывая на три больших полотна на стене.

– Их написала Донна, – словно извиняясь, сообщил он.

– Она талантлива, – заметила я. Это была правда.

Я попыталась не обращать внимания на внутренний дискомфорт, охвативший меня при мысли о том, насколько они хороши. Даже после того как я столкнулась с бывшей супругой Мартина лицом к лицу и увидела, какая она красавица, мне всегда удавалось представить ее избалованной и эгоистичной статусной женой, занимающейся якобы художественной мазней исключительно ради того, чтобы убить время в промежутках между посещениями дорогих клубов «Харбор Клаб» и «Хоул Фудз». И даже в тот туманный и дождливый вечер, увидев, как Донна и Мартин весело смеются в ресторане, я утешалась мыслью о том, что уж я всяко лучше Донны: умнее, сообразительнее, образованнее. Пожалуй, и в этом я тоже ошибалась.

Я последовала за Мартином в гостиную, которая протянулась на всю ширину дома, от входной двери до эркерных окон в задней его части. Я слышала, как поют снаружи птицы, но их простая радость оставалась мне недоступна.

– Кофе? – предложил Мартин.

– Нет, спасибо.

Мне пришлось подождать, пока я полностью не завладела его вниманием.

– Мне нужно сообщить тебе кое-что.

– Так я и думал, что это не просто визит вежливости.

– Я была в полиции, – заявила я наконец, и он непонимающе нахмурился.

– В полиции? Зачем?

– Чтобы поговорить.

– О чем?

Я понимала, что сначала должна сообщить ему плохие новости. Те самые, которые я безуспешно пыталась отодвинуть на задворки сознания с тех самых пор, как их озвучил мне Майкл Дойл.

– Инспектор Дойл упомянул о домашнем насилии.

– Что? – изумился он. – Ты имеешь в виду, у нас с Донной?

Я кивнула.

– Полное дерьмо. Клянусь тебе, Фран, я никогда не поднимал на нее руку. Я бы никогда не сделал этого.

– Именно так я и заявила инспектору Дойлу, – сказала я, приободрившись при виде его растерянности.

Мартин прижал руку ко рту. Я шагнула к нему и ободряюще коснулась его плеча.

– Послушай, я встречалась с Дойлом, потому что наконец-то связалась с Филом – своим частным детективом.

В глазах его зажегся огонек интереса, и он шагнул ко мне, но я выставила перед собой ладонь.

– Это вовсе не хорошие новости, – предостерегла его я. – Донна встречалась с кем-то. С кем-то другим, помимо тебя.

Я всматривалась в его лицо, надеясь уловить реакцию, но на нем читались только смятение и недоумение.

– Тот самый тип, с которым она ездила в Париж? – спросил он.

– Этого мы еще не знаем.

– Тогда что же мы знаем?

Я сделала паузу, пытаясь вдохнуть спокойствие окружающей меня обстановки.

– Донна встречалась с Алексом.

Слова, казалось, повисли в воздухе между нами, став осязаемыми, и я отвернулась, будучи не в силах видеть столкновение и крах эмоций у него на лице.

– С Алексом? – переспросил он. – С моим Алексом?

Я кивнула.

– Этот твой Фил, он уверен в этом?

– У него нет результата анализа физиологических выделений или видеосъемки, но он…

– Тогда откуда он знает, что это правда? – перебил меня Мартин гневным и громким голосом. Я буквально видела, как он заводит себя, словно пружина, готовая распрямиться и нанести удар. – Я не верю этому, – сказал он, качая головой. – Донна с Алексом никогда особенно не ладили.

На его лице было написано откровенное недоверие, и я испытала облегчение. Предостерегающие слова Фила, сказанные им во время нашей встречи в японском саду, не шли у меня из головы. Роман с Алексом давал Мартину дополнительный мотив избавиться от Донны. Она могла признаться ему в этом, а он – выйти из себя. Преступление на почве ревности. Но, если только он не обучался в Королевской академии драматического искусства, Мартин, очевидно, даже не подозревал о связи Алекса и Донны, сколь бы скоротечной она ни была. Что делало этот мотив несущественным.

Мне стало стыдно оттого, что я невольно поверила в теорию Фила, но я заставила себя пересказать все, что сообщил мне сыщик, после чего позволила Мартину осознать и переварить услышанное.

– И ты рассказала об этом полиции, – произнес Мартин, рассеянно потирая лоб.

– Я хотела, чтобы они узнали об этом как можно скорее.

Он бросил на меня гневный взгляд.

– Раньше меня?

– Это не соревнование, Мартин. И поскольку твой адвокат уже предупредил, что тебя могут вновь арестовать, я хотела быть уверенной, что полиция как можно раньше узнает о других подозреваемых с вероятными мотивами.

Обдумав мои слова, он кивнул.

– Значит, они намерены вызвать Алекса на допрос?

– Они уже разговаривали с ним, – сказала я, вполне отдавая себе отчет в том, что и эту новость он воспримет нелегко.

– И ты полагаешь, что именно поэтому они и отпустили меня? И поэтому не выдвинули обвинений?

Я уныло покачала головой.

– Они разговаривали с Алексом в понедельник.

Выражение долгожданного облегчения моментально исчезло с его лица. Он сжал губы, и я поняла, что он складывает факты воедино и осознает то, о чем я догадалась еще несколько часов назад. Алекса допрашивали еще до ареста Мартина, а это означало, что его исключили из числа подозреваемых.

– Послушай, – мягко сказала я, – это ничего не меняет. Полиция не выдвинула против тебя обвинение, поскольку у них нет достаточных улик, а в отсутствие тела и не будет. Если они допрашивают других людей, значит, они по-прежнему рассматривают и прочие гипотезы, не считая тебя преступником. А в этом они просто обязаны быть уверенными, прежде чем выдвинуть обвинение. Во всяком случае, они должны быть уверены в том, что прокуратура поддержит обвинение с реальными шансами на вынесение приговора.

– Но как полиция может быть уверена в том, что Алекс не замешан в исчезновении Донны? – пробормотал он, обращаясь к самому себе и пытаясь уложить все факты в голове.

Я заметила, как под его левым глазом пульсирует жилка, словно крошечное сердце. Несмотря на то, что произошло в комнате гостиницы, мне отчаянно захотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо. Но я до сих пор не до конца верила в это сама, особенно после разговора с инспектором Майклом Дойлом. Я знала, что полиция не станет чрезмерно утруждаться, вытаскивая Мартина из ямы, так что это придется сделать кому-то другому. Я всегда любила головоломки, полицейские сериалы, и мне нравилось складывать фрагменты мозаики один к одному. Да и разве не этим я занималась каждый день: рассматривала дело под разными углами и выискивала лазейки, рассчитывая перехитрить оппонента? А сейчас Мартин нуждался не во мне, Франсин Дей, адвокате или даже любовнице. Мне предстояло стать детективом.