– Мой брат познакомился с Бернардом Рэдберном, когда гостил у нашего дядюшки Ангуса в Лондоне. Однажды вечером Рэдберн стал хвастать, что может легко добыть любую женщину, даже знатную даму. Так в голове моего брата зародился этот дурацкий план, для которого нужны были девушка из хорошей семьи и снотворное.

– Снотворное? – спросила Эмма.

– Да, – Шарлотта посмотрела на мужа так, как будто он поделился с ее кузиной некой тайной. – Я впервые увидела Макса после того, как очнулась от глубокого сна. И он тоже. Понимаешь, после того, как я заснула, брат моего мужа положил меня к нему в постель. Это была самая потрясающая ситуация, в которую я попадала.

– Не надо выдавать секреты, – Макс нахмурился.

– Макс такой грубиян, но нахождение в моем обществе исправило этот недостаток, – Шарлотта игриво шлепнула мужа по руке.

– Джон не причинил тебе вреда? – Эмма смотрела на кузину, потрясенная ее историей.

– Джон был очень вежлив со мною, – Шарлотта покачала головой. – Он очень приятный молодой человек, хотя немного испорченный. Но он не причинил мне никакого вреда. Если не считать того, что для достижения поставленной цели ему пришлось похитить меня.

– Я должен был жениться, а Джон думал о том, где бы найти подходящую невесту. И хотя мой брат причинил вам немало неприятностей, о чем я очень сожалею, я могу честно признаться, что если бы не он, то я никогда бы не встретил Шарлотту.

Все сомнения насчет участия Максвелла Мак-Леода в похищении Шарлотты исчезли, когда он посмотрел на молодую жену. Этот взгляд был знаком Эмме: она часто видела его в глазах Себастьяна. Так мог смотреть только мужчина, который нежно любит свою жену. У Шарлотты был такой же очарованный вид, как и у МакЛеода.

– Ты мне все расскажешь, – маркиза взяла кузину под руку.

– Я думаю, что ты можешь написать прекрасную книгу, основываясь на этих событиях, – сказала Шарлотта. – Она превзойдет «Отважного виконта», а возможно, даже «Герцога-негодяя». Я думаю, можно обойтись и без существенных изменений сюжета.

У Эммы все сжалось внутри. Она посмотрела на Себастьяна, надеясь, что он не догадается, о чем идет речь. Себастьян в это время шел к двери. Он выглядел так, как будто ему и дела не было до того, о чем говорят. Маркиз нагнулся, чтобы поднять оброненную книжку и вернуть ее жене, и осмотрел ее обложку.

– «Великолепный маркиз» – должно быть, последний роман Э.-У. Остин? – спросил Себастьян.

– Да… – сердце Эммы замерло на мгновение, затем бешено забилось.

– Похоже, этот Э.-У. Остин никогда не прекратит писать, – щека Себастьяна слегка дернулась.

Эмме безумно хотелось, чтобы земля разверзлась у нее под ногами и поглотила ее. Но такое случается редко и не со всеми.

– Шарлотта, ты… – запнулась она.

– Но это еще не конец. Я всегда знала, что моей кузине Эмме удалось бы…

Молодая маркиза обняла Шарлотту, прежде чем та успела сказать что-либо, способное лишить Эмму возможности разобраться с этой проблемой самой.

– То, что ты вернулась, – чудо. Пожалуйста, не говори больше о книгах, – тихо попросила Эмма.

Эмма заметила вопросительный взгляд Шарлотты. К счастью, кузина не стала продолжать разговор.

Хотя маркиза хотела сказать правду и облегчить тем самым свою душу, она решила подождать, пока они с мужем не отправятся спать.

Волнение, страх, которые Эмма не могла подавить, снизили волнение, вызванное возвращением домой целой и невредимой Шарлотты. И когда она рассказала своей кузине, что произошло за время ее отсутствия, то Шарлотта ужаснулась тому, что чуть было не выдала Эмму. Несмотря на уверения кузины, молодая миссис Эндовер не верила в то, что муж сможет простить ее. Что же скажет Себастьян, когда узнает правду?

Эмма приготовилась ко сну и затем пришла в спальню мужа, как она делала каждый вечер. Маркиз лежал в постели, подложив себе под спину подушки, и читал книгу – ту самую, в темно-синем кожаном переплете.

– Я начинаю понимать, что тебе нравится в этой Э.-У. Остин, она склонна ко всему волнующему и драматическому, – Себастьян взглянул на страницу. – Вот описание главного героя, Саймона Синклера: «Он был самым неотразимым мужчиной, которого она когда-либо встречала. Он казался слишком дерзким, поэтому, по мнению законодателей мод из высшего света, не мог считаться красавцем. Но Саймон был действительно великолепен, поскольку его красота была истинно мужественной. Высокий и широкоплечий, он был похож на мраморную древнегреческую статую. – Шрам над черной бровью совсем не портил его…»

Эмма застыла возле кровати. Свет ночного светильника лился на широкие плечи Себастьяна. Контраст смуглой кожи и белых подушек заставил бы сердце Эммы биться еще сильнее, если бы оно и так не билось как сумасшедшее.

– Саймон описан как привлекательный человек, – сказала она.

– Похоже, эта Остин помешана на героях со шрамами над бровями, – Себастьян продолжал пробегать глазами страницу. – Поскольку этот джентльмен высок ростом и темноволос да к тому же маркиз, похоже, его списали с меня.

– Нo крайней мере, этот Саймон – настоящий герой: верный, честный и порядочный. – Во рту у Эммы пересохло. – Это человек, понимающий, насколько ценно милосердие. Саймон – настоящий рыцарь.

– Я нахожу эту книгу странной. На Саймона возлагают ложное обвинение в убийстве. В романе есть и кое-что про книгу, в которой его вывели как отпетого негодяя. Почему же ты предполагаешь, что Остин могла бы написать такую книжку, где она объясняет свой роман «Герцог-негодяй»?

– Я думаю, она очень сожалеет о том, что причинила тебе столько страданий, и полагает, что лучше бы она не писала книгу.

Себастьян посмотрел на Эмму, но выражение его лица нельзя было понять.

– Почему же ты считаешь, что она должна сожалеть о том, что написала книгу, принесшую ей такой доход? – спросил маркиз.

– Потому что она любит тебя больше всего на свете, – Эмма вздохнула, чтобы успокоиться. – Потому что надеется, что ты простишь ее за занятие писательством и за то, что не сказала тебе о своем занятии.

Себастьян немного помолчал, затем взял ее за руку и притянул к себе.

– Я все думал, когда же ты расскажешь мне об этом.

– Ты знал? – Эмма была поражена.

– Уже четыре месяца, – Себастьян улыбнулся, словно триумфатор.

– Четыре месяца? И ты ни слова не сказал об этом?

– Я думал, что было бы лучше дать тебе возможность рассказать обо всем, – пожал плечами Эндовер.

– Ты не представляешь, через какие мучения мне пришлось пройти! Я думала, что ты возненавидишь меня, когда узнаешь обо всем.

– А как же назвать то, когда человека обвиняют в злодеяниях, не злая его самого?

– Я считала тебя виноватым, поэтому никогда не думала, что очерняю твое имя. Слухи, окружавшие тебя, были такими…