– Спасибо тебе за цветы, Фрэнни, они просто великолепны. – Она кивнула на одну из ваз на столике.

– Ты немножко ожила.

– Наркотики, – пояснила Фиби.

Фрэнни взглянула в ее расширенные зрачки и увидела, что та действительно одурманена лекарствами; реальность была загнана вглубь. Она отвернулась, чтобы Фиби не заметила выражения ее лица. Деклан О'Хейр говорил о воинах, надевавших перед битвой маски, чтобы скрыть от врага свой страх. Фрэнни надеялась, битвы не будет, но знала, что отвернулась именно для того, чтобы скрыть от Фиби свой страх.

– Ты заезжала к Сюзи, – сказала Фиби.

– Да.

– Я рада. Я сегодня говорила с ней.

Фрэнни тяжело опустилась на стул возле кровати.

– Фиби, когда ты позвонила мне во вторник, ты спросила, значит ли что-нибудь для меня число двадцать шесть, и посоветовала остерегаться его. Почему?

– Я запомнила это еще со спиритического сеанса. Оно засело у меня в голове.

– Что было в моем послании?

– Мне кажется, там было оно.

– Что ты имеешь в виду?

– Двадцать шесть. Или, может, двадцать шестой.

– Только число?

Фиби кивнула.

– По-моему, да.

– И в этом заключалось все послание?

– Я не знаю, было ли это посланием, Фрэнни, или пророчеством.

Фрэнни закрыла глаза, но тут же открыла, испугавшись своих мыслей, которые поджидали за закрытыми веками.

– Себ Холланд, – слабым голосом вымолвила она. – Ты не помнишь, что сказали ему?

– Нет, Сюзи меня уже спрашивала. Я помню лишь свое, твое, Джонатана и Меридит.

– Ты думаешь, это все просто случайность? Совпадение?

– Нет.

– А что тогда?

– Не знаю.

Фрэнни откинула с лица пряди волос и посмотрела по сторонам, собираясь с силами.

– Как произошел твой несчастный случай, Фиби? – наконец спросила она.

– Я точно не знаю. Я не поняла.

– Не поняла?

– Почему я не остановилась.

Фрэнни посмотрела ей в глаза, выражение лица Фиби изменилось, она часто моргала, а веки ее задрожали.

– Что-то было не в порядке с тормозами? Они не сработали?

– Я не пыталась тормозить. Я вообще не притрагивалась к тормозам.

Фрэнни изучающе смотрела в расширенные зрачки.

– Но почему?

– Этого я и не понимаю.

– Ты уверена, что ты уже пришла в себя… ну, обезболивающее может… ты понимаешь?

Фиби помотала головой.

– Нет, это не «таблетки счастья». Они думают, я не знаю, что они дают мне «таблетки счастья». – Речь ее стала невнятной, когда она в гневе повысила голос. – Но я знаю! – Лицо Фиби исказилось, и ее ярость испугала Фрэнни. – Я знаю. Понятно? Знаю.

Фрэнни мягко улыбнулась, пытаясь разрядить обстановку.

– Да, конечно.

– Они не хотят применять быстродействующие. Я знаю, как это все делается.

Фрэнни услышала громкое лязганье отдергиваемой занавески у одной из соседних кроватей.

– Итак, ты увидела грузовик, но не затормозила, правильно?

Фиби пожала плечами, обрубок руки поднялся и упал.

– Может, я подумала, что если остановлюсь, то опоздаю.

– Опоздаешь куда?

– Не знаю. Не помню. Опоздаю поиграть.

– Поиграть?

– Поиграть с «Фруктовой машиной». – Голос Фиби стал неразборчивым, мысли уплывали. Она улыбнулась.

Фрэнни выдавила из себя ответную улыбку, но тут лицо Фиби изменилось, смялось и сморщилось, как у надувной куклы, из которой выпустили воздух. Взрослое выражение сменилось детским: розовощекий младенец хныкал в своей колыбельке.

Фрэнни вытащила носовой платок и вытерла Фиби глаза, пытаясь остановить поток слез. Она взяла ее за руку и стала гладить ее лицо, стараясь успокоить.

Приближалась медсестра.

– Я думаю, ей лучше дать что-нибудь.

Фиби яростно замотала головой.

– Уходите! Мне не нужны ваши проклятые таблетки. Мне нужна моя проклятая рука. – Всхлипнув еще несколько раз, она без сил упала на подушку, глотая воздух открытым ртом, будто проплыла огромную дистанцию под водой. – Извини, Фрэнни, – хрипло прошептала она.

– Ничего, – шепотом ответила Фрэнни и похлопала ее по руке.

Вдалеке зажужжала машина для натирки полов.

– «Фруктовая машина», – произнесла Фиби. – «Однорукий бандит». Все очевидно, правда?

Фрэнни задумалась.

– Фиби, я хочу тебя кое о чем спросить. Возможно, это звучит глупо… но… ты не видела перед аварией маленького мальчика?

Фиби озадаченно уставилась на нее.

– Маленького рыжеволосого мальчика?

Фрэнни сжалась.

Разум Фиби, казалось, прояснился, глаза вспыхнули.

– Да, Фрэнни, видела. Я часто вспоминаю его.

– Почему?

– На тротуаре стоял мальчик. Я проехала мимо него как раз перед самой аварией. Я помню, мне еще показалось странным, что он стоит здесь один. И то, как он стоял, – будто вовсе не собирался переходить дорогу, а чего-то ждал.

– Странным? – повторила Фрэнни, но ее мысли были заняты другим. Вчерашние слова Оливера. Это ты… это исходит от тебя. Она вспомнила уроки латыни в школе. Вспомнила учителя – вечно сердитого пожилого человека, голос которого напоминал визг пилы. Вспомнила, как однажды, когда ей было тринадцать лет, она спросила его, зачем нужно учить мертвый язык. Он страшно рассердился. Затем, успокоившись, заставил ее учить наизусть латинские названия десятков растений, потом десятков животных. Заставил произносить их вслух перед всем классом. Фрэнни вспомнила, как Эдвард, гуляя с ней в Местоне, называл по-латыни растения. Как выговаривал названия животных в «ренджровере» по пути в Лондон в прошлое воскресенье.

Фрэнни вытащила из сумочки фотографию и протянула Фиби.

– Это он?

Фиби внимательно изучила снимок и подозрительно уставилась на Фрэнни.

– Он что, свидетель? Он что-нибудь сказал?

Фрэнни вся дрожала.

– Это он? Это тот мальчик, которого ты видела?

Фиби снова взглянула на фотографию.

– Да, – сказала она. – Несомненно. Потому что я очень хорошо его запомнила. Когда я увидела его, это было… ну, знаешь, как пауза на видеомагнитофоне, будто время остановилось. Он выглядел каким-то нереальным. Как будто я вообразила его себе. – Она отстраненно улыбнулась. – Или будто это было привидение.