– Неужели ты сделаешь это?

Он наклонился к ней и стал похож на повесу, каковым его раньше все считали.

– А вот сейчас увидишь!

Элли вскочила на ноги и пустилась бежать. Чарлз бросился за ней, довольный тем, что она решила остаток пути преодолеть с помощью обеих ног.

Несколькими часами позже Элли и Чарлз, сидя в кровати и обложившись подушками, с аппетитом поглощали изысканный обед, который им принесли в спальню. Спускаться в столовую они не собирались.

– Хочешь куропатку? - спросил Чарлз, протягивая ей кусочек.

Элли стала есть прямо из его рук.

– М-м… Оч-чень вкусно.

– А спаржу?

– Боюсь, я страшно растолстею.

– Ты и тогда останешься восхитительной. - Он сунул стебель спаржи ей в рот.

Элли пожевала и удовлетворенно вздохнула.

– Мсье Бельмон - настоящий гений.

– Потому-то я и нанял его… А вот попробуй жареной утки. Уверен, ты придешь от нее в восторг.

– Нет-нет, довольно! Больше я не в состоянии съесть ни кусочка.

– Я знаю твою слабость, - поддразнил ее Чарлз, поднося блюдце и ложку. - Уж от этого ты никак не сможешь отказаться. Ты ведь такая лакомка! К тому же мсье Бельмон страшно рассердится, если ты откажешься от заварного крема. Ведь это его шедевр.

– Я и не знала, что у шеф-поваров есть шедевры.., ну ладно, так и быть. Пожалуй, съем немного. - Элли открыла рот, позволила Чарлзу поднести ложку с кремом и проглотила содержимое. - О, божественно!

– У меня такое впечатление, что ты съешь еще немножко.

– Если ты не дашь мне еще заварного крема, придется тебя убить.

– С каким серьезным выражением лица сказано! - восхищенно проговорил Чарлз. Элли искоса взглянула на мужа.

– Я не шучу.

– Ладно, ладно, вот тебе вся вазочка. Я не буду становиться между женщиной и ее любимым блюдом.

Пауза со стороны Элли объяснялась тем, что она расправлялась с кремом.

– В другом случае я бы обиделась за подобные слова, но сейчас я в таком блаженном состоянии, что не стану этого делать.

– Не хотелось бы размышлять, в чем причина этого блаженного состояния - в мужской удали и выносливости или же в заварном креме.

– Я не стану отвечать на этот вопрос, чтобы не задеть твои чувства.

Чарлз воздел глаза кверху:

– Ты очень добра.

– Пожалуйста, скажи, мсье Бельмону, чтобы он готовил заварной крем почаще.

– Непременно. Это мое любимое блюдо. Элли на мгновение замерла, ложка застыла у нее во рту, на лице появилось виноватое выражение.

– Наверное, я должна была с тобой поделиться.

– Не обращай внимания, Я могу съесть вот это земляничное пирожное. - Чарлз надкусил его. - Думаю, мсье Бельмон заслуживает того, чтобы ему повысили жалованье.

– Почему ты так думаешь?

– А разве земляничные пирожные не относятся к числу твоих любимых? Ты только посмотри, какую заботу он проявил - приготовил сразу два твоих любимых блюда!

Лицо Элли вдруг стало серьезным.

– Почему мы так помрачнели? - спросил Чарлз, слизывая с губ землянику.

– Передо мной стоит очень серьезная моральная дилемма, Чарлз обвел взглядом комнату.

– А я никого не вижу, - Пожалуй, будет лучше, если ты доешь остаток крема. - Элли протянула ему вазочку, опустошенную на две трети. - Если я не поделюсь с тобой, то несколько недель буду чувствовать себя виноватой.

Чарлз расплылся в улыбке:

– Я знал, что женитьба на дочери священника имеет свои плюсы.

– Знаю, - вздохнула Элли. - Я никогда не могла пройти мимо нуждающихся.

Чарлз зачерпнул ложкой заварной крем и с видимым удовольствием отправил в рот.

– Не знаю, можно ли назвать меня нуждающимся, но ради тебя сделаю вид, что это так. А ты доешь земляничные пирожные.

– Нет, больше не могу, - возразила Элли, поднимая руку. - После заварного крема это будет кощунством. Чарлз пожал плечами.

– Как знаешь!

– К тому же я вдруг почувствовала себя как-то странно. Чарлз отставил крем и посмотрел на жену. Она часто моргала, лицо ее побледнело.

– Ты и в самом деле выглядишь как-то неважно.

– Господи! - простонала вдруг Элли, схватилась за живот и скорчилась так, что едва не коснулась лбом колеи. Чарлз быстро убрал с кровати тарелки.

– Элли! Дорогая!

Она не отвечала, продолжая постанывать и оставаясь в том же скрюченном положении. На лбу у нее выступили капли пота, дыхание сделалось частым и прерывистым.

Чарлза охватила паника. Элли, которая лишь минуту назад смеялась и поддразнивала его, сейчас - о Боже! - казалось, умирает.

Чарлз бросился в другой конец комнаты и изо всех сил стал дергать за шнурок колокольчика. Затем подбежал к двери, распахнул ее и закричал:

– Корделия!

Тетушка Корделия была с большими странностями, но она немного разбиралась в болезнях и умела лечить. К тому же Чарлз не знал, что ему еще предпринять.

– Элли! - Чарлз вернулся к жене. - Что с тобой? Пожалуйста, скажи что-нибудь!

– Как будто горячие ножи, - задыхаясь проговорила она. Глаза ее были закрыты от боли. - Горячие ножи у меня в животе… О Господи! Сделай что-нибудь, прошу тебя!

Чарлз проглотил комок в горле и положил ладонь на свой живот, который слегка подрагивал под его рукой. Он приписал это переживаемому им ужасу. Таких болей, которые испытывала его жена, у него не было.

– А-а! - закричала Элли и стала биться в конвульсиях. Чарлз вскочил и подбежал к раскрытой двери.

– Кто-нибудь быстро сюда! - крикнул он и тут же увидел, что из-за угла появились Элен и Корделия.

– Что случилось? - спросила запыхавшаяся Элен.

– С Элли плохо. Я не знаю, что произошло. Пару минут назад она была весела и здорова - и вдруг…

Все поспешили к кровати. Корделия бросила всего лишь один взгляд на Элли и сразу же заявила:

– Она отравилась.

– Как? - в ужасе воскликнула Элен.

– Это нелепость! - одновременно с ней возразил Чарлз.

– Мне случалось видеть подобное, - убежденно сказала Корделия. - Она отравилась. Я в этом уверена.

– И что же делать? - спросила Элен.

– Ей надо очиститься, Чарлз, неси ее к умывальнику.

Чарлз с сомнением посмотрел на Корделию. Правильно ли он поступает, доверяя жизнь и здоровье жены старухе, которая, по общему признанию, выжила из ума? Но он не знал, что еще можно сделать. К тому же, даже если у Элли нет отравления, в предложении Корделии был резон. Очевидно, ей нужно очистить желудок.