— Не берите грех на душу, — клацнул зубами Олег, разыгрывая испуг. Даже Станиславский поверил бы, будь он здесь. — Я буду молчать, клянусь всеми богами.

— Да ты еще и язычник, — хохотнул Подшивалов. И прихлопнул папку ладонью. — Ладно, я решил. Лешак, Злоба! Отвезете этого пса на летнюю дачу, знаете куда. Заприте его в подвале, пусть посидит, покуда я разберусь с делами…

— На чьей машине повезем, босс? — поинтересовался Лешак.

— Не на моей же! — воскликнул Семен, вставая. — У него есть своя развалюха. Торопитесь уже! Развяжите его, пусть одевается.

Они вышли из подъезда всей «дружной» компанией. Тусклый свет над дверью освещал небольшой пятачок, на котором стоял черный массивный внедорожник, куда сели Семен со Шкипером. Сопровождавшие Олега Лешак и Злоба — третий бугай-охранник — потопали на автомобильную стоянку. «Ладога» жалобно скрипнула под тяжестью Злобы, севшего за руль.

— Садись на переднее сиденье, — приказал Лешак.

Покряхтывая от неудобства — ему снова стянули руки шнуром — Полозов пристроился в кресле. Охранник захлопнул дверцу, а сам сел сзади, контролируя возможные поползновения «агента». К затылку Олега прикоснулось холодное железо.

— Даже не дергайся, — предупредил Лешак. — Сиди смирно, как послушный мальчик. Иначе получишь дыру в башке. Ясно изложил?

— Да, — коротко ответил Олег, расслабившись. Он не видел никакой необходимости драться с сильным противником со связанными руками. Следовало ловить шанс на месте. Где эти летние дачи находятся, потайник знал. Предстояло проехать весь город по дороге на север. В пяти километрах от города в урочище расположился небольшой поселок, куда на лето уезжали отдыхать богатые семьи Благовещенска, как дворяне, так и купцы. И никого не напрягало такое соседство, потому как давно срослись связи и капиталы обоих сословий.

Полозов покосился на фосфоресцирующий циферблат бортовых часов. Четыре утра. Волчье время. До рассвета еще далеко, и это хорошо. Машина уже проехала центр города и повернула в сторону старого кладбища. Уличные фонари стали редкими, темные проулки все чаще мелькали по обе стороны дороги, и вот «ладога» выскочила в пригород. Здесь вообще было темно, и только свет фар выхватывал узкий участок заснеженной дороги.

Олег зорко вглядывался в лесополосу, появившуюся вдоль трассы. Пока еще рано. Нужно дождаться, когда они отъедут подальше от города. Через пару километров начинается настоящая тайга, раскинувшая свои темнохвойные крылья вокруг Благовещенска, где терялись маленькие деревушки и охотничьи заимки.

— Чего вертишься? — недовольно спросил Лешак, заметив оживление «агента». — Предупреждал же…

— Отлить надо, — сквозь зубы пробормотал Полозов. — Ты разве не знаешь, что после отката «сонного» заклятия тянет в сортир? Жуть как ссать хочу, и в животе бурлит.

И в самом деле, недовольный тем, что организму пришлось встать очень рано, заворчал желудок. Очень вовремя.

— Потерпишь, — хохотнул водитель. — Недолго осталось.

— Как хотите, — пожал плечами Полозов. — Пять минут еще продержусь, а потом мочевой пузырь расслабится сам. Хотите почувствовать амбре?

Олег, даже не глядя на свою опасную свиту, почувствовал, как поморщились сопровождающие. И усмехнулся про себя.

— Парни, я уже не могу! — сцеживая слова сквозь сжатые зубы, повторил потайник и заерзал на кресле.

— Чтоб тебя! — рыкнул Лешак. — Злоба, тормозни. Пусть отольет.

— На всякий случай газетку возьму, — предупредил Олег и зацепил крышку «бардачка», где лежала ежедневная местная газета, купленная по случаю. Там не хранился «последний аргумент» в виде миниатюрного пистолета или узкого клинка, хорошо прячущегося в рукаве одежды. Нет, это был показательный жест, что пленник не врет и обеспокоен собственным состоянием.

Водитель остановил «ладогу», и Полозов торопливо зашарил в поисках ручки, чтобы распахнуть дверь. Вполголоса ругаясь, Лешак выскочил из машины и помог пленнику вылезти наружу. Далеко отходить от дороги Олег не собирался. Здесь намело столько снега, что можно было легко утонуть в сугробах.

— Разрежь шнур, — попросил потайник, вытягивая руки.

— Так отольешь, — Лешак медленно накалялся.

— Извини, брат, но ширинку я не расстегну, она тугая, — без малейшей насмешки ответил Олег. Нельзя было переиграть. — Чего ты боишься? Я же не собираюсь прыгать голыми руками на ствол.

— Кто тебя знает? В частных агентах немало бывших вояк.

— Я работал на интеллектуальных должностях, — успокоил его Полозов. — В «поле» не выходил. Это уже в отставке пришлось осваивать новые грани… Да разрежь уже! Сил нет терпеть!

Держа правой рукой пистолет, Лешак достал из кармана куртки небольшой нож, щелкнул выкидным лезвием и рассек пластиковый шнур. Олег вздохнул с облегчением и мгновенным неуловимым движением отвел руку с оружием в сторону и нанес удар в сонную артерию. Охранник с подогнувшимися ногами стал оседать, попав в объятия потайника. Оружие оказалось у Олега. Ствол тут же направляется в выскочившего наружу Злобу, который почувствовал что-то неладное в странной возне двух человек.

Сухо щелкают выстрелы в угрюмой таежной тишине. Один, второй. Злоба валится в снег. Олег, недолго думая, выпустил в голову Лешака одну пулю. Потом завершил таким же контрольным в водителя всю эту неприятную возню.

Несколько минут он потратил на заметание следов, «утопив» трупы в глубоком снегу неподалеку от дороги, не забыв вложить в руку Лешака пистолет с протертой от своих отпечатков рукоятью. Для большей запутанности будущего расследования. Вряд ли здесь зимой оживленное движение. Да если и обнаружат, то не сразу сообразят, что вообще произошло. Олег в это время уже будет на пути в Вологду. Даже аурные следы к тому времени бесследно растворятся, не дав зацепок для волхвов-следователей.

Развернув машину, потайник без всякой спешки поехал обратно в город. Но, доехав до развилки, свернул на западное шоссе, и через двадцать минут уже наблюдал яркие огни здания аэропорта. Полозов оставил «ладогу» на неохраняемой стоянке, не особо переживая за ее сохранность. Угонят — туда и дорога.

Он собирался вернуться сюда не за машиной, а за Настей.

Ассамблея, декабрь 2015 года

— Что скажешь? — легким движением руки Тамара провела по животу, ощущая мягкость темно-голубого шелка, обтягивающего стройную и налитую зрелостью фигуру. Повернувшись боком к зеркалу, придирчиво посмотрела на себя снова, уперло левую руку в бок.

— Ты прекрасна, — не кривя душой, ответил Никита, прерывая свою борьбу с запонками на сорочке.

— Я не об этом говорю, а о деликатном положении, виновником которого являешься, кстати, ты, — обвиняющим голосом сказала Тамара.

— Не накручивай себя. Ничего еще не видно. Сама знаешь, что это еще не срок. Ты все время требуешь от меня правды и искренности, и в то же время упорно отрицаешь истину.