чтобы дар охватил всех присутствовавших, но эффект был потрясающий. Люди застыли, словно статисты перед художником, нервно вращая глазами и не понимая, что происходит.

Я отпустил руку Юлии и вышел вперед, через центр зала, и направился прямиком к хозяевам.

— Мое имя брат Элевтерий, — представился я. — Но вы знаете меня как Владимира Андреевича Оболенского. Я здесь затем, чтобы разоблачить заговор, который мой дядя организовал против моего отца, князя Оболенского. Я делаю это здесь, публично, дабы все слышали и видели то, что случится дальше.

Теперь я вспомнил этого человека. Видел на фотографиях в гостиной. Он был похож на князя, но моложе на несколько лет. Пожалуй, посимпатичнее — черты лица более мужественные, такие часто нравятся женщинам. Лет сорока, хорошо сложен и в отличной форме. Такой же широкоплечий и рослый, как все Оболенские. Тщательно уложенные темно-русые волосы на висках были тронуты сединой. Стильный костюм глубокого синего цвета и перевязь с орденом подчеркивали статус хозяина бала.

Его супруга Лариса Петровна оказалась стройной платиновой блондинкой лет тридцати пяти. Платье в тон костюму супруга подчеркивало ее почти девичью фигуру, а фамильные сапфиры в волосах и на шее демонстрировали богатство. Ее можно было бы назвать по-настоящему красивой, если бы не надменное выражение лица и пронизывающий холодным высокомерием взгляд. Даже сейчас, не в силах пошевелиться, она продолжала взирать на меня с превосходством.

— Ты… Ты не посмеешь, — с трудом выдавила она.

Я улыбнулся.

— О, еще как посмею, Лариса Петровна, — я поклонился цесаревичу. — Ваше императорское высочество, прошу прощения за внезапное появление, но только так я мог донести эти сведения до государя. Ибо мой дядюшка и те, кому он служит, сделали многое для того, чтобы меня заткнуть. Даже повесили на меня убийство несчастного Вяземского.

Цесаревич Алексей Константинович был примерным ровесником хозяина торжества. Мой дар не распространился на него — наследник престола, разумеется, был обвешан таким количеством защитных артефактов и щитов, что без прямого воздействия я бы не смог на него повлиять.

И все же он явно заинтересовался перформансом, что я устроил.

— Насколько мне известно, вы стали братом Ордена, а потому вас более не должны заботить дела семьи, из которой вы происходите, — ответил он мягким голосом, за которым, тем не менее, ощущалась большая сила. Опасный противник. Лишь бы не пришлось сражаться. Потому что быть цареубийцей мне ко всему прочему не улыбалось совершенно.

— Орден распущен, — отозвался я и жестом попросил цесаревича оставаться на месте. Из дверей повыбегали сопровождающие, но я взмахом руки заставил их остановиться. — Везде свои заговоры. Я не намерен причинять вам вред, всемилостивейший государь. Я просто хочу, чтобы вы услышали все из, скажем так, первых уст.

Цесаревич нервно огляделся по сторонам. Я чувствовал, что он собирал силу в руках, готовясь в любой момент дать мне отпор. Но мне действительно не было нужды сражаться с ним. Наоборот, я был как никто другой заинтересован, чтобы наследник вышел из этого особняка целым, невредимым и в доброй памяти.

Я встал перед хозяином торжества и уставился ему в глаза, пробивая даром Друзиллы путь к истине.

— Владимир Николаевич, пожалуйста, расскажите цесаревичу и всем присутствующим о заговоре, в котором вы принимали участие.

Взгляд «дядюшки» помутнел. Он отвел глаза и, глядя в сторону, начал рассказ.

— Мы действительно намеревались сместить князя…

— Замолчи! — выйдя из оцепенения, завизжала его жена.

— Тихо, — надавил я. — Пусть говорит. Я желаю услышать признание.

Заговорщик снова заговорил. О том, как терпел бедствия в Москве, о разорении нескольких бизнесов, о долгах… И о том, как в один прекрасный день встречи с ним попросил некто Захария.

— Выслушав его, я пришел в ярость и хотел лично спустить этого хама с лестницы, — признался дядюшка. — Тогда Захария ушел ни с чем, но оставил карточку. Простую белую картонку с номером телефона, никаких других данных там не было. А потом я рассказал об этом Ларисе…

Цесаревич внимательно слушал рассказ, и с каждой новой деталью мрачнел все сильнее.

— Сперва следовало ослабить основную ветвь рода. САмым слабым звеном я считал своего брата, поэтому было принято решение устранить отца и воспользоваться замешательством нового князя. Параллельно с этим Захария пообещал, что сможет развалить семью изнутри, — дядя уставился на меня. — С твоей, Володя, помощью.

— Знаю, — кивнул я. — Не помню, но знаю.

— Однако кое-что пошло не по плану, — продолжал заговорщик. — Я не думал, что они будут действовать так грубо и жестоко. Я хотел падения семьи, но надеялся, что это будет более-менее мирно. Мне было не за что любить отца, но брат и племянники… Мне обещали, что все пройдет мягко…

— Вам обещали результат.

Я обернулся на смутно знакомый голос позади себя и отшатнулся, узнав Лазаря.

Твою ж дивизию! Он-то что здесь забыл?

Лазарь — на этот раз на нем, разумеется, не было халата — спокойно прошел мимо застывших посреди зала фигур, не обращая внимания на слезы, что текли из глаз танцоров от напряжения и спазма мышц.

Он вел за собой людей — с десяток точно. Они не были вооружены, но я чувствовал исходившую от них силу. Дерьмо.

Не сговариваясь, Юлия и Юстиний подобрались ближе ко мне и встали ко мне спиной.

— Должен поблагодарить вас за столь эффектное представление, Владимир Андреевич, — улыбнулся Лазарь. Он остановился в примерно пяти метрах от меня. — Игра была веселой.

— Я с вами не играл.

— Ой ли? Я даровал вам крайне насыщенную жизнь и возможность почувствовать себя героем. Даже сейчас вы пытаетесь вершить справедливость, отыскав в своей прогнившей душе лучик света. Вы защищаете семью, и это достойно восхищения. Одна беда — почему-то вы всегда становитесь у нас на пути в самый неподходящий момент. Признаюсь, это начинает раздражать.

Я выдавил из себя слабую улыбку.

— Могу ответить тем же. Мне тоже надоело с вами сталкиваться.

— Что ж, тогда мы, вероятно, придем к пониманию, — отозвался Лазарь. — У вас свои цели, у меня — свои, и, к счастью, в данный момент они не пересекаются. Забирайте тех, кто вам нужен, а мне оставьте цесаревича. В конце концов, все это, — он медленно повернулся вокруг своей оси, — было подготовлено для того, чтобы я смог заполучить наследника.

Я покосился на Алексея Констаниновича.

— Ну