Я зажмурила глаза и взмолилась: пусть это окажется просто сном! Пусть сейчас я проснусь в собственной квартире, на своем неудобном продавленном диване…

Я открыла глаза.

Чуда не произошло.

Я была в том же самом подвале.

В кладовке садовника.

В том подвале, куда приволокли меня из морга бестолковые бандюганы Лимон с Костяном!

Это было совсем недавно, а кажется, целую жизнь назад.

Так бывает в компьютерных играх, сделав неправильный ход, ты вдруг проваливаешься на предыдущий уровень, и приходится все начинать с самого начала. Проходить заново все круги ада.

Я застонала.

Неужели придется заново пережить все эти кошмарные передряги: выскакивать на ходу из машины, блуждать по темной пещере, бороться с безумной Амалией и ее немым прислужником, убегать от поклонников рогатой жабы?

Да нет, в жизни так не бывает. Ничто в ней не повторяется дважды. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, нельзя дважды попасть в один и тот же капкан… хотя мне самой не раз случалось наступать на одни и те же грабли…

Я попыталась встать и снова застонала, на этот раз от боли в туго связанных руках и ногах. Я с трудом приподняла голову, оглядела себя и увидела, что полулежу в глубоком складном кресле, мои руки привязаны к его подлокотникам, а ноги – к ножкам.

– Очухалась? – прозвучал совсем рядом удивительно знакомый голос, и перед глазами оказался человек.

Человек? На первый взгляд он был больше похож на египетскую мумию. Все его лицо было забинтовано, только глаза с интересом поглядывали на меня сквозь круглые отверстия в белой маске.

– Знакомое место, не правда ли? – проговорил он с чуть заметной насмешкой. – Не думала, что попадешь сюда еще раз?

– Кто вы? – спросила я, сглотнув. – Чего вы от меня хотите?

– Не узнала? – Он снова усмехнулся, я заметила это даже сквозь жуткую белую маску. – Это хорошо… богатым буду. С твоей помощью, между прочим!

И тут я узнала его голос.

Вальяжный, бархатистый голос уверенного в себе человека, хозяина жизни. Голос, который я слышала бесконечно давно, целую жизнь тому назад в этом же подвале, а потом – в гараже, где решалась моя судьба…

– Евгений Павлович? – проговорила я удивленно. – Муж Виктории Сергеевны?

– Скорее счастливый вдовец! – отозвался он, и на этот раз его голос показался мне раздраженным. – Честно говоря, мне уже надоело, что меня упоминают исключительно в качестве ее мужа. Но теперь с этим покончено. Теперь наконец я заживу своей собственной жизнью!

И тут до меня дошло.

– Так вы ее на самом деле убили?! – воскликнула я, пораженная собственной догадкой. – Труп, который нашли на месте аварии, – это действительно труп Виктории?

– А ты догадливая девочка, – проговорил Евгений, приглядевшись ко мне повнимательнее. – И удивительно везучая! Надо же… из таких испытаний выйти невредимой! Но с этим тоже покончено…

Он несколько секунд помолчал, а потом желчно выпалил, казалось, злые, раздраженные слова сами рвались из него:

– Виктория сама виновата! Она задумала эту операцию, чтобы перехитрить Сургуча, украсть его деньги… и перехитрила саму себя! Она достала меня! Злобная стерва, сука… она не ставила меня ни в грош, и когда мне представилась возможность одним выстрелом убить двух зайцев… – Он перевел дыхание, взял себя в руки и проговорил уже более спокойным, мягким голосом: – Но это все больше не должно нас интересовать. Виктория мертва, а с покойников какой спрос?

– Но вы-то живы! – проговорила я, пытаясь сквозь белую маску уловить его реакцию на свои слова.

Но эта реакция меня удивила: он расхохотался.

– В том-то и дело! – проговорил он, отсмеявшись. – Виктория сама разработала операцию так, чтобы у нас обоих было безупречное алиби! Она должна была умереть – и действительно умерла, а я… я сейчас нахожусь в известной швейцарской клинике пластической хирургии. Это могут подтвердить врачи, медсестры, обслуживающий персонал…

– Как это? – переспросила я. – Вот же вы, здесь…

– Это тебе только кажется! – хихикнул человек в маске. – Должен признать, покойная Виктория была действительно гениальной женщиной! Она разработала всю операцию так, что комар носа не подточит! Мы нашли безнадежно больного человека, приблизительно моего возраста и телосложения. Ему так и так оставалось жить всего несколько месяцев, и он, чтобы оставить своей семье хорошие деньги, согласился сыграть мою роль. Сейчас он, с забинтованным лицом, лежит вместо меня в клинике, обеспечивая мое алиби, а через несколько дней он умрет от сердечного приступа – легкая, хорошая смерть. Ни у кого не возникнет подозрений, и его похоронят под моим именем, а я… я сниму бинты и стану совершенно другим человеком! С новым лицом и новыми документами!

Он помолчал несколько секунд и затем продолжил другим голосом, спокойным и деловитым:

– Осталась только одна маленькая деталь. Ты должна отдать мне ключ.

– Ключ? – переспросила я недоуменно. – Какой ключ?

– Ключ от денег! – отозвался он. – От денег, из-за которых все это было задумано!

– Но я не знаю, о чем вы…

– Я немного поспешил, – проговорил Евгений негромко. – Я убил Викторию, не удостоверившись, что ключ на месте. Очень уж удачно сложились обстоятельства. Мы были с ней вдвоем, без свидетелей, на месте, где только что сгорела машина. Мне нужно было только ударить ее по голове, плеснуть немного бензина из канистры и чиркнуть зажигалкой… она сказала, что ключ в ее комнате, и я поверил. А вернувшись в дом, я обшарил ее комнату вдоль и поперек, но ключа нигде не было. Тогда я проанализировал события того утра и понял, что, кроме тебя, никто не мог его украсть. Кроме того, я увидел на полу следы босых ног и землю из этого подвала… так что, золотко, кончай придуриваться и отдавай ключ!

И тут я вспомнила, как тем утром, блуждая по дому, случайно забрела в спальню Виктории и взяла там кожаный футлярчик с ключом. Я приняла его за кошелек и хотела позаимствовать у хозяйки дома немного денег, а потом, поняв, что денег там нет, сунула бесполезный футляр в ящик с клубнями георгинов…

Так что этот ключ сейчас совсем рядом, буквально в трех шагах от меня.

И тут же я поняла, что говорить об этом Евгению ни в коем случае нельзя! Что я жива только до тех пор, пока не отдала ему этот чертов ключ. Ведь он только что очень живо и красочно расписал мне, как создал себе безупречное алиби. Так что теперь я – единственный человек, который это алиби может разрушить, не оставив от него камня на камне. Единственный человек, который знает, что он вовсе не лежит сейчас в дорогой швейцарской клинике, а проворачивает свои темные делишки на российских просторах. Единственный человек, который знает, что он убил собственную жену и присвоил деньги таинственного и могущественного Сургуча. Кстати, этого типа то и дело поминают при мне.