Вот кем она всегда была, подумала Жанна, опустившись на сиденье. Не личностью, а вещью, ценность которой определяется принадлежностью к старинному роду, а не тем, что она собой представляет.

Она потерла онемевшие губы, глядя на сидевшего напротив мужчину.

— Здравствуй, отец.

Граф, как всегда, выглядел безупречно.

— Она говорит, что у нее нет рубина.

Граф прищурился, пристально глядя на нее.

— Полагаю, так оно и есть. — Он повернулся к ее похитителю. — Оставь нас, — приказал он, и мужчина исчез, Жанна откинулась на подушки, повернувшись к нему лицом.

— У меня нет рубина, — хрипло произнесла она. Голос все еще звучал надтреснуто, и она помассировала горло. Граф взглянул на ее шею со следами грубых пальцев и отвел глаза. — Где моя дочь?

В его глазах мелькнула растерянность.

— Твоя дочь?

— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. О Маргарет Макрей. О малышке, которую ты похитил. Где она?

Граф стряхнул с рукава невидимую пылинку.

— Понятия не имею, но меня удручают все эти разговоры. Неужели ты так и не научилась осмотрительности?

Где рубин? — спросил он, откинувшись на сиденье и устремив на нее холодный взгляд.

— У Дугласа, — сказала она, слегка улыбнувшись.

Его лицо исказилось в гневной гримасе.

На пути домой Дугласа подгоняло нетерпение. Он не переставал молиться, надеясь, что к тому времени, когда он доберется до дома, поступят какие-нибудь известия о Маргарет. Или, еще лучше, она сама окажется дома.

«Я не хотела волновать тебя, папа», — скажет она. Дуглас не представлял себе, что заставило девочку уйти из дома. Она не была строптивой.

Ласситер все еще не вернулся, и дверь открыл высокий молодой лакей, отвесив Дугласу слишком низкий поклон.

— Есть новости?

— Нет, сэр.

Дуглас вошел в библиотеку, закрыл за собой дверь, приблизился к камину и остановился перед портретом.

Шторы были задернуты, но луч света, пробивавшийся между ними, освещал замок, на фоне которого была изображена Маргарет. Никогда еще она не казалась ему такой похожей на его бабушку, Мойру Макрей.

— Я хочу только одного, Маргарет, — тихо произнес он, — чтобы ты была в безопасности.

Невыносимо было думать, что с его дочерью случилось несчастье. Что кто-то похитил Маргарет, преследуя какую-то зловещую цель.

В этот момент Дугласу до боли захотелось увидеть Жанну. Понять, как она выдержала девять лет неопределенности.

Ему следовало более тщательно оберегать Маргарет. Он мог бы позаботиться о более прочных запорах на окнах. Или нанять охранника, который дежурил бы по ночам.

Впрочем, есть вещи, которые невозможно предотвратить. Дуглас знал это, как никто другой. Он сделал все возможное, чтобы дочь находилась в безопасности.

И тот факт, что кто-то вторгся в его дом, не только привел его в ярость, но и заставил почувствовать себя виноватым.

Спустя минуту он уже стучал в дверь Жанны. Не получив ответа, повернул ручку и обнаружил, что комната пуста. Дверца гардероба распахнута, кое-какая одежда валяется на полу.

Он дернул за шнур звонка и обратился к появившемуся лакею:

— Где мисс дю Маршан?

— Не знаю, сэр. Прикажете спросить слуг?

— Да, — нетерпеливо отозвался Дуглас.

Он подошел к гардеробу, повесил вещи Жанны в шкаф, сунув вниз штопаные чулки. Ее одежда пахла лилиями, и Дуглас помедлил, пройдясь пальцами по рукаву одного из платьев, прежде чем закрыть дверцу.

У Жанны было на удивление мало вещей — все они умещались в небольшом саквояже. В этом смысле ее можно было сравнить с беднейшей из обитательниц Эдинбурга, хотя Жанна происходила из знатной семьи, богатой и уважаемой во Франции.

На ночном столике лежала книга в красном кожаном переплете и очки.

Жанна надевала очки, лишь когда читала. Открыв томик, Дуглас с изумлением обнаружил, что это дневник.

«У меня будет ребенок. Я так счастлива. Не могу дождаться, когда увижу Дугласа и поделюсь с ним этой новостью. Боюсь, счастье написано у меня налицо, потому что я не перестаю улыбаться».

Дуглас закрыл дневник, затем открыл снова и пролистал до последней записи. Она была сделана позавчера.

Почерк существенно отличался от того, которым делались предыдущие заметки. Был более сдержанным, без завитушек и росчерков.

«Порой, когда я смотрю на Дугласа с Маргарет, мне кажется, что мое сердце разорвется. Вот истинное наказание за мой грех — видеть то, что никогда не будет моим, и бесконечно желать этого. О, моя прекрасная дочь, мой небесный ангел, как я тоскую по тебе».

— Сэр? — раздался голос Бетти.

Обернувшись, Дуглас положил книгу и очки на ночной столик. Что-то блестящее привлекло его внимание.

Он нагнулся и поднял с пола медальон.

— Мисс дю Маршан отправилась искать Маргарет? — спросил он, пропуская цепочку между пальцами и пытаясь понять, почему вдруг его охватил страх.

— Вряд ли, сэр. Когда я постучала в дверь несколько часов назад, ее здесь не было.

Дуглас раздраженно уставился на няню и стоявшего за ней лакея:

— Что происходит в этом доме? Может, где-то под лестницей образовалась дыра, где исчезают люди? Почему все время кто-то пропадает?

Глаза Бетти округлились.

Дуглас ткнул пальцем в лакея:

— Когда ты приступил к своим обязанностям?

— В два часа, сэр, — сказал тот, судорожно сглотнув.

— А ты когда вернулась? — осведомился Дуглас, ткнув пальцем в Бетти.

— Примерно в то же время, сэр, — ответила она, присев в реверансе.

— Значит, ни один из вас не знает, когда она могла уйти? — Сам Дуглас ушел из дома примерно в восемь утра, значит, Жанна могла отсутствовать уже несколько часов.

Дуглас потер рукой лоб.

Неожиданная мысль пришла ему в голову: что, если они исчезли вместе? Что, если Жанна оставила его и забрала с собой Маргарет? Это было бы идеальным наказанием, которое он, пожалуй, заслужил.

Однако Жанна не способна на подобную жестокость.

— Что ты намерен делать? — спросила Жанна у отца.

— Ты полагаешь, наше родство дает тебе право разговаривать со мной в таком тоне?

— Ты так и не понял, отец, — сказала она, превозмогая боль в горле, — что я давно не боюсь тебя. Зло, которое ты причинил мне, находится за гранью возможного.

— В таком случае жаль, что наказание ничему тебя не научило.