Кошка видела все: помост, мага и расплывающиеся уродливые лица зрителей, и я видела их вместе с ней, потому что это были и мои глаза тоже. Ей не мешал серебряный свет. Я не могла двигаться, а вот она плевать хотела на то, что нас окружало.

Прекрасный, сильный, опасный зверь встал. Под ногами или лапами мягко замерцал рисунок треугольника. Камень был теплым и ласково покалывал подушечки пальцев. Или лап.

Я или она ощутили чье-то присутствие рядом. Мы фыркнули, запах был не особо приятным, но знакомым. Неман, тот толстяк, что обещал нам жизнь.

Хранитель фонтана стоял сбоку от столба с колодками, стоял точно так же, воздев руки к солнечному небу. Он заговорил на странном гортанном наречии, которого я не понимала. Отрывистые и раскатистые звуки окружали нас со всех сторон, словно жужжащие осы — то одна, то другая садилась на мою шкуру, прилипала к коже и вонзала тонкое обжигающее жало.

Зверь зарычал, я закричала. Да, это был именно крик, потому что издавало его мое горло. Магия Немана вцепилась в меня невидимыми крючьями и стала дергать в разные стороны, давить, тянуть. Шкура или кожа затрещала.

Я продолжала кричать. Мы продолжали.

А люди глотали эти крики с жадностью, ловили, задирая головы, и иногда жмурились то ли от счастья, то ли от ужаса.

«Не надо! Не делайте нам больно. Пожалуйста!» — мысленный крик остался без ответа.

Каким-то чудом я все еще стояла. Каким-то чудом у меня еще были ноги и руки, была голова, было тело, хотя внутри все рвалось на части.

То, что происходило, оставалось скрытым от посторонних глаз.

Чаровники ломали силу. Рвали на куски, чтобы вытряхнуть из меня, как слишком большую помидорину из банки с узким горлышком. Внутри что-то затрещало, по ушам ударил звериный визг, и часть меня оторвали заживо, словно руку или ногу. Кошка протяжно взвыла.

Люди говорят, любую боль можно перетерпеть. Так вот, они — идиоты. Чаще всего — невозможно перетерпеть.

Маги заберут мою кошку, заберут по частям. Сохранят энергию, по-варварски жестоко изувечив ее. Ведь можно продать барана целиком, а можно разделать, вес от этого не изменится. Так вот, меня сейчас именно разделывали, а не вытягивали силу.

Боль не отпускала, не оставляла места ни для чего иного, пропустив лишь одну-единственную мысль, ужом скользнувшую в приоткрытую дверь сознания. Вит был прав. Вит был с самого начала прав. Вит…

И тут же перед глазами возникло его чуть насмешливое лицо. И поцелуй, от которого я отшатнулась. Идиотка. И палец, рисующий на мхе стены галочку. Знак свободы.

Что лучше, отпустить силу или смотреть, как ее разорвут? Спасет ли это меня? Да какая разница!

Очередной кусок силы с треском оторвался. Малейшее промедление, и будет поздно. На миг мы — я и она — встряхнулись, поднялись на слабеющие лапы, припали к земле и… прыгнули. Зверь, прыгнул, а человек остался прикованным к столбу. Кошка взвилась, обернувшись серой лентой, обрисовала в воздухе знак. Вниз и вверх. Детская галочка, такая простая, что в ее волшебство не верила даже я сама.

«Направление на себя!» — напомнил оживший в памяти Вит. И я дернула ее, заставив обрисованный знак «упасть» обратно. Серая лента исчезла, распалась на нити.

Не получилось!

Наверное, маг что-то почувствовал, потому что его крючковатая магия вдруг задергалась, зашевелилась, впилась в меня еще глубже. Мир окрасился алым. Последняя попытка. Самая последняя, на еще одну нас не хватит.

Я снова выпустила силу. То, что от нее осталось. Зверь обернулся совсем махоньким котенком и снова прыгнул, вытягиваясь в тонкую ленту, сгибаясь и обрисовывая в пространстве галочку.

Давай! Давай!

Еще одна галочка, и еще одна, и еще. Меня заклинило от страха и боли, и я никак не могла остановиться.

Третья галочка, четвертая, пятая. Эдакая елка вверх ногами.

Я вряд ли сознавала, что делаю.

«На себя! — закричала мысленно. — Ко мне!»

Закричала так, словно зверь был настоящим и мог услышать. И кошка послушалась, развернулась и прыгнула обратно. Прямо в грудь, туда, где еще билось сердце.

Что я сделала? Что натворила? Почему вместо того, чтобы освободить силу, призвала ее обратно? Ох, Вит, не ту ты взялся учить. Не ту…

Мир пошатнулся, мигнул, утратил краски. Цветок обжигающей боли раскрылся в груди. Словно горячей кочергой приложили. Я захлебнулась криком. В ушах нарастал звон. Магические крючья чаровников замерли и разлетелись на мелкие стеклянные кусочки. Земля завертелась, дерево колодок вдруг поднялось и соприкоснулось с лицом.

Нет. Не поднялось, это я упала, ударившись носом о колодку. На дерево закапала кровь. Ветер коснулся разгоряченной кожи прохладным языком.

Я слышала крики и ругань, топот и визг. Звуки навалились со всех сторон, то отдалялись, то приближались. Меня подхватили под локти, щелкнул замок колодок, руки освободили. Кисти с красными отпечатками вокруг запястий бессильно повисли вдоль тела. Из ладони выпал продолговатый камушек. Кристалл Риона, который я весь ритуал сжимала в ладони и который так и не смогла сломать. Были бы силы, я бы рассмеялась.

Кто-то пытался поставить меня на подгибающиеся ноги.

К горлу тут же подкатила тошнота, внутренности скрутило узлом. Хотелось попросить:

«Положите, сама умру!» — но с губ сорвался только тихий сип.

— Жива? — спросил неизвестно откуда взявшийся Тамит.

Вместо ответа я согнулась, и меня вырвало. Прямо на обвинителя, что вызвало некоторое удовлетворение.

— О черт, — растерялся чаровник.

Вдохновленная эффектом, я с удовольствием повторила сие действие. Спазмы никак не удавалось унять.

— Отойди от нее! — закричал кто-то.

Это и стало последним воспоминанием о ритуале. Потом были какая-то возня, ругань, легкое покачивание, словно меня несли на руках, но глаза больше не открывались, а сознание мягко ускользало.

Я открыла глаза и увидела темноту. Ослепла? Боли не было, особого страха тоже. Я чувствовала, что лежу на чем-то твердом и неудобном. Все ясно, умерла. Это мой гроб. Даже мешковины пожалели, так и бросили на голые доски. Им-то все равно, а мне было бы приятно. Эх, нелюди…

— А где обещанный свет в конце пути? — пожаловалась я.

— Обойдешься, — ответили из темноты.

Вспыхнул свет, от которого я и вправду едва не ослепла, заморгала, заслоняя ладонью слезящиеся глаза. Несколько мгновений мир был наполнен цветными пятнами, которые медленно складывались в предметы.

Полукруглая комната, нет, скорее кабинет, стол, заваленный книгами и свитками. Покрытые пылью и засиженные мухами звездные карты на стенах, светильники под потолком, наверняка магические, иначе вряд ли зажглись бы сами по себе.