Попытка Петра не удалась и едва ли могла удаться, так как и в своем изгнании Мазепа был еще богат…»

Очаковский паша разрешил переправиться на лодках через Южный Буг только части беглецов – всего 400 человек (шведов и мазепинцев). Шведские источники называют цифру пропавших на Буге карлистов от 300 до 500 человек, при 300 утонувших. Часть остатков мазепинцев спаслась, бежав из боя и укрывшись в речных камышах.

Карл ХII, ненадолго оказавшийся у Очаковской крепости (в сам Очаков его не впустили), затем перебрался в крепость Бендеры, на пять лет устроив себе штаб-квартиру у пригородного села Варница. Однако привлечь на свою сторону турецкого султана и при помощи его войск исправить результаты катастрофы под Полтавой шведский король так и не сумел. Хотя этого он добивался с завидной настойчивостью, презрев все законы восточного гостеприимства.

Гетман Иван Мазепа вскоре умер на чужбине «от старческого истощения», оставив после себя немалую казну и проклятье православной церкви. Орден Иуды так и не был ему вручен. Известно, что это чугунное (по другим свидетельствам – железное) украшение долго носили петровские придворные шуты, а потом оно куда-то пропало, так и не сохранившись для истории как редчайший музейный экспонат.

Известно, что клятвопреступник Мазепа бежавшим с ним казакам с гетманщины и запорожцам (примерно по тысяче тех и других) неоднократно приказывал слушаться только крымского хана и больше никого.

Один из крупнейших историков старой России, Н.И. Костомаров в своей исторической монографии «Мазепа» дал такую характеристику союзнику шведского короля Карла ХII: «Гетман Мазепа как историческая личность не был представителем никакой национальной идеи. Это был эгоист в полном смысле этого слова. Поляк по воспитанию и приемам жизни, он перешел в Малороссию и там сделал себе карьеру, подделываясь к московским властям и отнюдь не останавливаясь ни перед какими безнравственными путями.

Самое верное определение этой личности будет сказать, что это была воплощенная ложь. Он лгал перед всеми, всех обманывал – и поляков, и малороссиян, и царя, и Карла, всем готов был делать зло, как только представлялась ему возможность получить себе выгоду или вывернуться из опасности».

Отправляясь из Полтавы в Москву, царь Петр I приказал разобрать бумаги походной канцелярии короля Карла ХII. Те бумаги королевской переписки, которые так неудачно для себя попытался сжечь граф Пипер. Там и были «открыты» многие мазепинские дела, о которых еще на Москве не зналось:

«…Отысканы многие письма изменника Мазепы, которыми призывал он Карла в Малороссию, обещая всю его армию на своем пропитании содержать и войсками малороссийскими до 150 тысяч помоществовать, да в помощь у султана, и у хана, и у Буджацкой орды многие помощные войска исходатайствовать.

Бусурману угодно, чтоб казацкие народы от России были особое княжение, а не под Российскою державою…»

…Полтавское «эхо» по сей день дает о себе знать в трудах отечественных и зарубежных историков, писателей-публицистов. Более того, в истории старой России – Российской империи и новой России – нынешней Российской Федерации день Полтавского сражения объявлялся и сегодня является викториальным днем.

С того победного для русского оружия дня из 1709 года и идет крылатая пословица: «Пропал, как швед под Полтавой».

О значении Полтавской битвы для России, для дальнейшего хода и исхода Великой Северной войны сказано и написано историками много. Еще бы! – лучшая на то время в Европе армия – шведская – перестала существовать, что стало итогом генеральной баталии, которой оказалась Полтавская битва. Можно вспомнить, к примеру, такие слова-итоги С.М. Соловьева: «Полтавская виктория» была «одним из величайших всемирно-исторических событий: могущество Швеции, созданное искусственно, посредством завоеваний, было сокрушено; исчезла завеса, скрывавшая Россию от остальной Европы, и перед народами Запада явилось новое, обширное и могущественное государство, умевшее победить вождя и войско, считавшихся непобедимыми.

При громе Полтавской победы родилось целое новое племя, племя славянское, нашедшее себе достойного представителя, при помощи которого могло подняться для сильной и славной исторической жизни…»

Последние слова сказаны о государе «всея России», «державном плотнике» и полководце Петре Великом, явившимся для нас из когорты самых замечательных личностей правившей Россией более 300 лет династии Романовых.

Великий русский поэт А.С. Пушкин, для которого образ Петра Великого в его исторических деяниях являлся большой притягательной силой, написал поэму «Полтава». В ней поэтической строкой сказано о значении виктории русского оружия так:

…В торжествах по случаю Полтавской виктории была одна особенная страница. Посвящалась она героическим защитникам крепости Полтава, которая почти на три месяца «приковала» к себе главную королевскую армию Швеции и венценосного полководца Карла XII.

28 июня, на следующий день после победы, царь Петр I торжественно, в сопровождении блестящей свиты, въехал в Полтавскую крепость. У главных крепостных ворот был выстроен полтавский гарнизон. В строй встали даже тяжелораненые солдаты. Комендант крепости полковник Алексей Келин отдал государю краткий рапорт. Петр I выслушал его, а затем расцеловал одного из героев одержанной виктории и сказал во всеуслышанье: «Блаженная глава, совершившая блаженный подвиг, и надежда на тебя не обманула меня!..»

Затем государь «всея России» поблагодарил за высокий воинский подвиг солдат и офицеров, полтавских казаков и горожан. Все оставшиеся в живых были награждены по-царски: пожалованы серебряными медалями и годовым жалованьем «не в зачет». Многие офицеры получили повышение в чинах. Семьи погибших получили пенсии. Жители Полтавы на год освобождались от всех повинностей, сборов и служб.

Петр I особо наградил коменданта А.С. Келина. Он был «жалован» из полковников сразу в генерал-майоры, минуя звание бригадира (по некоторым не менее достоверным источникам – в бригадиры), награжден «немалою суммою денег» и получил из рук царя Петра Алексеевича «богато осыпанный государев портрет». То была «нарядная» золотая «персона» с алмазными камнями, стоимостью в огромную по тому времени сумму – 873 рубля 33 копейки, выполненная золотых дел мастером А.Т. Соколовым.