– Вы уже сообщили в Орден? – спросил Бойз.

– Нет, но…

– Отлично. Я сейчас поднимусь.

С этими словами Марк захлопнул дверь и принялся спешно одеваться.

Ну и дали же вы, господин граф…

Обувшись в туфли, сыщик выскочил из комнаты и бросился наверх. На пороге графского кабинета, прислонившись плечом к косяку, стояла Джулия. Хрупкое тело ее мелко подрагивало.

Марк подошел к ней сзади и обнял за плечи. Он сделал это неосознанно; просто почувствовал, что так надо.

Девушка прижалась к нему, спросила, не переставая рыдать:

– Зачем он это сделал, Марк? Зачем?

– Если бы я знал, – тихо произнес Бойз.

Старик висел в петле, футах в трех от пола. Рядом валялось опрокинутое кресло; ворохи бумаг были разбросаны по полу.

– Черт возьми, Ломесьен, снимите же его наконец! – неожиданно зло рявкнул Марк. – Сколько можно?

– Никак не могу, господин Бойз, – развел руками дворецкий. – До приезда Зрячих нам лучше вовсе ничего не трогать.

– Но вы уже трогали письма.

– Я посчитал, что Ордену незачем видеть послания, адресованные вам и госпоже Малком.

Бойз не стал больше спорить. Он вновь посмотрел на висельника.

Зачем же вы так, господин граф?..

– Госпожа Малком, позвольте, я провожу вас в ваши покои, – предложил дворецкий.

Джулия, закрыв глаза, быстро кивнула. Марк выпустил ее из объятий, и девушка, ведомая заботливым Ломесьеном, пошла в свою комнату.

Сыщик же остался на пороге графского кабинета. Достав из кармана письмо, он распечатал конверт и извлек наружу сложенный вдвое лист.

«Приветствую вас, господин Бойз.

Если вы читаете это письмо, то меня, наверное, уже нет в живых. Прошу вас, не осуждайте старика за этот греховный поступок – я слишком виноват перед миром, чтобы продолжать жить. Если бы я отнес книгу Зрячим, а не держал у себя, все могло выйти по-другому…

Но что теперь говорить об этом? Я не отнес ее, и только я повинен в том, что может случиться в итоге.

Вы же, господин Бойз, не вините себя ни в чем. Вы – прекрасный сыщик, но не герой; вам пристало расследовать, а не сражаться с толпами злодеев. В том, что вы в дороге утратили трафарет, только моя вина – мне пристало направить с вами людей, могущих защитить вас и артефакт в подобной ситуации.

И я этого не сделал.

С такими мрачными мыслями, господин Бойз, я и хочу попрощаться с вами. Вы – славный молодой человек, и я очень горд знакомством с вами.

Прошу вас в конце сего письма об одном – позаботьтесь о моей милой, любимой дочурке Джулии. Если это возможно, я хотел бы также просить вас стать мужем моей дочери и вместе с ней управлять моими делами.

Если же нет, останьтесь ей хотя бы другом, навещайте ее и помогайте, коль она попросит вашей помощи.

В своем письме к Джулии я просил ее отдать ваш гонорар. Пусть вы не завершили это дело, но сделали все, что могли, и, я уверен, никто бы не смог сделать больше.

Надеюсь, чудо все же произойдет, и Камрия будет жить так же спокойно, как и раньше.

Всей душой молю Бога исправить мою досадную ошибку и сберечь так дорогих моему сердцу людей – вас и Джулию.

За сим прощайте, господин Бойз, и да сопутствует вам удача».

Дочитав, Марк еще долго стоял, невидящим взором глядя куда-то в глубь комнаты.

Граф был, пожалуй, хорошим человеком. Таких не часто встречаешь в жизни.

И оттого еще больнее их терять.

Сложив письмо пополам, сыщик спрятал его за пазуху. Постоял еще немного, после чего, резко развернувшись, пошел вниз.

– Эй, Марки! – окликнул его Молот, выходя из комнаты. – Почему у тебя такой взволнованный вид?

– Граф повесился, – коротко ответил сыщик.

Старший Камнеглот тихо присвистнул:

– Мать-Гора… Чего это он?

– Решил, что во всем случившемся с книгой и трафаретом повинен только он.

– Вот даже как… М-да, жалко его, хороший был мужик…

– Ты вот что, Молот… давай собирайся поскорей и поедем в лес.

– Зачем?

– Если ты не забыл, меня ждет дуэль, и я хотел бы, чтобы ты был моим секундантом.

– Ты все же решил поехать?

– Я принял вызов.

– Ты стал так серьезно к этому относиться! – покачал головой дворф. – Он же никчемный выскочка, Марк.

– Он вызвал меня, и я принял вызов, – упрямо повторил сыщик. – Я не могу поступить по-другому. Если ты не поедешь со мной, Молот, я найду кого-нибудь другого, но моего решения ты не изменишь!

– Да ладно тебе, успокойся! – поднял руки дворф. – Я еду, еду. Обожди меня пять минут.

Дворф скрылся в комнате, а Марк уселся на диван и принялся ждать.

На напольных часах, что стояли рядом с дверью в столовую, было без четверти одиннадцать.

Сыщик отметил про себя, что еще месяц назад не вставал позже восьми. Хотя сегодня причиной его позднего пробуждения было скорее то, что он полночи провел в компании Жагра Паттерсона и спать лег ближе к утру, нежели повинны были обычные беспечность и лень.

Сгорая от желания поскорее покончить с глупой дуэлью, Марк не обратил внимания на звук шагов за спиной, который с каждой секундой становился все громче. Нежный голос Джулии заставил его вздрогнуть:

– Марк…

– Да? – спросил он, не поворачивая головы.

– Ты собираешься ехать к Антуану?

– Да.

– Прошу тебя, не делай этого.

– Джулия…

– Марк! – воскликнула она, и в голосе ее отчетливо слышны были нотки отчаяния. – Марк, я только что потеряла отца. Я не хочу терять и тебя. Я… не вынесу этого! Две смерти в один день – не слишком ли много?

– Я не умру, Джулия, – покачал головой сыщик. Он говорил уверенно; не обнадеживал, а утверждал – будто бы просто не мог ошибаться.

– Но, Марк… Нет, нет, лучше не слушай меня… но так тяжело тебя отпускать! Что, если…

– Не будет никаких «что, если…», – отрезал Бойз. – Я вернусь к обеду. Все будет хорошо.

Девушка подошла, наклонилась к нему и обняла за шею.

– Прошу, вернись, – тихо сказала она. – Ты один у меня остался. Больше никого и нет…

Он молчал. В иные моменты слова могут только помешать.

Этот был именно таким.

Скрипнула дверь – это вышел из комнаты Молот. Остановился на пороге, не решаясь нарушить идиллию.