Лоретта пыталась приглядывать за толпами детей, черных и белых, которые носились между легковыми машинами, грузовиками и столами для пикника.

– Тил превращает мою жизнь в кошмар. «Учись быть женой политика, – говорит он мне, – это будет для тебя хорошей практикой. Представь себе, что участвуешь в моей избирательной кампании». Уфф, – фыркнула она, – он просто перекладывает все хлопоты на меня!

– Но ты же знаешь, что Тил прав. В любой организационной работе, общественной или политической, есть своя кухня: устройство различного рода собраний, пикников и прочих мероприятий. Мне кажется, ты справишься. – Рейчел сделала глубокий вдох. – Может, организуем какую-нибудь игру для детей?

Лоретта не двинулась с места. Когда она посмотрела на Рейчел, выражение ее лица изменилось.

– Ох, дорогая моя, мы будем скучать по тебе, – сказала она с чувством. – В сегодняшней суете я совсем забыла о самом главном: ты уезжаешь от нас. – Она попыталась куда-нибудь пристроить поднос с цыплятами, чтобы взять Рейчел за руку, но безуспешно. – Зачем вы уезжаете от нас, миссис Рейчел? – сказала она, подражая мягкому южному акценту. – Бросаете нас совсем одних. Нам будет очень-очень грустно.

– Перестань, Лоретта, – торопливо сказала Рейчел.

Она боялась, что на глаза ей навернутся сентиментальные слезы. К тому же ей хотелось избежать вопроса о Бо, застывшего в черных, полных сочувствия глазах. Тил хранил молчание, и Рейчел была благодарна ему за это, хотя, возможно, Тил подозревал, что ее отъезд вызван более серьезной причиной, чем та, на которую она сослалась. Вдобавок скандал, связанный с ее беременностью, мог так или иначе дискредитировать достигнутые ими успехи.

– Пойду в контору, посмотрю, не нужна ли помощь, – сказала Рейчел и направилась к дверям.

Вокруг большого трактора последней модели собралась оживленная толпа. Когда Рейчел проходила мимо, несколько незнакомых людей тепло приветствовали ее. Высокий фермер с красным обветренным лицом заговорил о соевых бобах.

Не останавливаясь, Рейчел улыбнулась. «Была ли эта сцена свидетельством моего триумфа или поражения?» – подумала она устало. За последние несколько недель их кооператив быстро приобрел статус успешно развивающейся сельскохозяйственной компании. Многие фермеры в местечках близ Колумбии и Айкена решили последовать их примеру.

«Возможно, все к лучшему, – подумала Рейчел со вздохом. – Как только пикник и торжественная церемония закончатся, я отправлюсь в Чарлстон на свадьбу Дарси Батлер, а через несколько дней вернусь в дом матери на Мейн-Лейн в Филадельфии и буду строить планы, как устроить судьбу своего ребенка».

Острая, разрывающая сердце боль, которую испытывала Рейчел, думая о Бо и его последних словах, понемногу превращалась в тупую тоску, с которой она способна была справиться. Или так ей казалось.

В последние две недели она не видела Бо, как не видели его и все остальные. Он уединился в старом доме в Тихой Пристани, и даже его джип не появлялся, как прежде, в окрестностях города. «Мне также придется, – повторяла она про себя, – смириться с его ложью о том, что он не способен иметь детей».

Даже теперь Рейчел не переставала удивляться тому, как убедительно звучали его слова, какая неприкрытая боль была в них. Ясно одно: что бы он ни говорил, он не собирался брать на себя ответственность за свое отцовство. Это одно из объяснений. Второе состояло в том, что он не хотел быть связанным с ней – ни в какой форме. Впрочем, он никогда не говорил, что любит ее. Больнее всего было думать о том, что Бо решил, будто она солгала: либо она вообще не ждет никакого ребенка и надеялась просто поймать его на крючок, либо забеременела от кого-то другого. Судя по его последним словам, в своей жестокости он вообразил, что отец ее будущего ребенка Джим Клакстон. Но тогда зачем было сообщать ей о своей стерильности? Прежде он никогда ей не лгал. – Миссис Рейчел?

Черная рука нерешительно тронула ее за плечо. Это был Уэсли Фалигант в накрахмаленной белой рубашке и галстуке. Через его руку был переброшен черный, порыжевший от старости пиджак, который, по собственному признанию дядюшки Уэса, он надевал только по торжественным случаям вроде свадеб и похорон.

– Миссис Рейчел, очень грустно, что вы уезжаете.

Черные, как уголь, глаза дядюшки Уэсли смотрели на нее с сочувствием и тревогой. Рейчел охватило странное чувство, что по причине некоего таинственного дара мудрому старому негру известны почти все тайны Дрейтонвилла.

– Да, дядюшка Уэс? – произнесла она тихо. Ей хотелось обнять его, но она знала, что он принадлежит к старшему, более сдержанному поколению и этот жест может привести его в замешательство.

Прежде чем дядюшка Уэс успел что-то сказать, к нему подбежал маленький негритенок с огромными глазами, в волосах у которого запуталась солома. Мальчик что-то быстро и неразборчиво сказал на местном диалекте.

Дядюшка Уэс попытался ласково его отстранить.

– Не сейчас, малыш. Видишь, я разговариваю с миссис Рейчел. Иди к грузовику.

– В чем дело? – с любопытством спросила Рейчел. Вокруг нового пикапа столпились почти все внуки дядюшки Уэсли и несколько белых подростков. – Я тоже хочу посмотреть на ваш новый грузовик, – Добавила она. – Вы за этим ко мне подошли?

Не дожидаясь ответа, Рейчел направилась к пикапу. Увидев ее, несколько мальчиков бросились к заднему борту с таким видом, будто хотели что-то спрятать. Вдруг Рейчел почему-то подумала, что у дядюшки Уэсли там пиво или самогон, но тут же раскаялась в этих мыслях.

– Какой красивый, – сказала Рейчел, глядя на светло-голубой грузовик, сверкающий свежей краской.

Подростки, стоявшие у заднего борта, неожиданно расступились, и Рейчел смогла увидеть, что они там прятали. Борт был опущен, и у самого края лежало что-то отвратительное. Рейчел едва удержалась от крика.

Это было жалкое, обтянутое черной кожей мертвое существо с липким туловищем и узловатыми конечностями, в которых с трудом можно было узнать недоразвитые ножки.

– Боже мой, что это?

– Черный поросенок, – сказал один из младших мальчиков, косясь на дядюшку Уэсли. – Двухголовый. И шестиногий.

Преодолевая чувство отвращения, Рейчел разглядывала лежащее перед ней существо. Это всего лишь уродливый плод, говорил ей разум, поросята-близнецы, которые вовремя не разделились в матке, поэтому у этой твари две головы и слишком много ног. Старшие мальчики наверняка это знали – проходили с Тилом на уроках естествознания. Но она также поняла, что это была та самая свинья о двух головах, персонаж черной магии гулла. Дурное предзнаменование.

– Мистер Уэс, – слабым голосом произнесла Рейчел. Когда она повернулась к нему, глаза старого негра смотрели прямо на нее с загадочным сверкающим выражением, которого она не видела прежде.

– Скажи ей, дядюшка Уэс, – пробормотал один из его внуков.

Плохо дело, миссис Рейчел, – нерешительно начал тот. Чтобы понять его мягкую южную речь, Рейчел пришлось напрячь все свое внимание. Подняв руки, он описывал в воздухе огромные круги. – Грядут плохие времена. – Темные руки двигались, как у колдуна. – Придет вода, придет дождь, двинется земля и смешает их. Все будет по-другому. Плохо дело, дурной знак, очень дурной.