– И это единственный способ выяснить, кому досталось то или иное конкретное сердце?

– Да, если только у вас нет доступа к центральному компьютеру, где вы можете узнать личный номер донора в ОСОО.

– Не понял?

Кэт объяснила ему то, что недавно узнала от Дина.

– Объединенная Сеть Обмена Органами. Каждый донор органа или тканей, как только те у него изъяты, получает свой личный номер. Им закодирован год, день и месяц изъятия органов и передачи их в донорский банк. Это делается в целях борьбы с торговлей органами на черном рынке.

Хансейкер потер ладонями физиономию.

– Да, этот парень, видать, головастый.

– Что я вам уже битый час пытаюсь сказать.

Чем дольше они обсуждали возможные гипотезы, тем страшнее ей становилось.

– Итак, круг замкнулся, лейтенант. Так какие меры вы предпримете, чтобы его поймать, прежде чем он поймает меня.

– Скажу честно, мисс Делани, сделать мы можем немногое.

– Если только я не погибну при каких-нибудь подозрительных обстоятельствах? Верно я поняла?

– Успокойтесь.

– Я спокойна. – Она встала со стула. – К сожалению, вы тоже.

На ее удивление, Хансейкер оказался куда более проворным, чем могло показаться на первый взгляд. Вскочив со стула, он обогнул стол и загородил собой выход из кабинета.

– Согласен, дело темное. Но в данный момент лично вам вряд ли что-то угрожает. Никакого преступления не совершено. И мы даже не знаем, причастен ли шантажист к тем трем смертям или нет.

– Верно, не знаем, – согласилась Кэт.

– Тем не менее я не хочу, чтобы вы ушли отсюда, уверенные в том, что я отнесся к вашему заявлению несерьезно. Как насчет того, чтобы в последующие недели вашу улицу патрулировала машина? Будем держать ваш дом под контролем. Что скажете?

Кэт негромко усмехнулась, опустила голову и сжала большим и указательным пальцами виски. Господи, какой же он тупой. Можно подумать, этот загадочный некто только и ждет, когда его схватит дежурный наряд полиции.

– Спасибо, лейтенант. Я буду благодарна за любую помощь с вашей стороны.

– Для того мы и существуем, – расплылся в улыбке Хансейкер и выпятил колесом грудь. – Возможно, просто кто-то решил вас припугнуть. Пощекотать вам нервишки, если можно так выразиться.

Кэт не стала с ним спорить. Поскорее бы уйти отсюда.

Уверенный в том, что решил ее проблему, Хансейкер галантно распахнул перед ней дверь.

– Не стесняйтесь. Звоните мне в любое время.

«Конечно же, позвоню, вот только что сделаете вы?» – цинично подумала про себя Кэт, а вслух сказала:

– Спасибо вам, что согласились выслушать меня, лейтенант Хансейкер.

– Знаете, в жизни вы даже красивее, чем на телеэкране.

– Благодарю.

– Кстати, перед тем как вы уйдете. Я все хотел спросить. Ко мне в кабинет не каждый день заходят знаменитости. Могу я попросить у вас автограф для моей жены? Она будет в восторге. Ее имя Дорис. Но если вы добавите и мое имя, я буду не против. Если это, конечно, вас не затруднит.

– Какого черта ты там делаешь?

– Жарю бекон.

Орудуя вилкой, так как кухонных щипцов в ящиках стола не нашлось, Кэт приподняла ломтик над скворчащей сковородой.

После пустого разговора в полиции она в ярости вернулась домой и переоделась. Она слишком расстроилась, чтобы работать, и потому позвонила Джеффу: предупредить, чтобы он ее не ждал. Ей нужен день, чтобы прийти в себя и все обдумать.

В течение часа она размышляла над тем, каким должен быть ее следующий шаг. Прежде чем в голове оформился план, она успела побывать в супермаркете. Толкая между полками тележку, она нагружала ее продуктами, чтобы приготовить ужин тому, кого якобы презирала.

– Думаю, ты любишь поджаристый, – с этими словами она выложила на бумажное полотенце очередной ломтик. – Яичницу ты какую любишь?

– Как ты здесь оказалась?

– Вошла в дверь. Кстати, она была не заперта.

– Ого, – он почесал голову. – Наверно, забыл проверить перед тем, как лечь спать.

– Наверно. Так как тебе жарить яичницу – глазунью или омлет?

Ответа не последовало, и она обернулась через плечо. Он выглядел точно так же, как и в то утро, когда они познакомились. С той разницей, что этим утром он был в трусах, а не в джинсах. Кэт сделала вид, будто не замечает, как соблазнительно он выглядит. Его высокое, мускулистое тело высилось в дверном проеме во всей своей заспанной мужской красоте.

– Так как, – повторила она, – глазунью или омлет?

Он положил руки на талию, вернее, на резинку трусов.

– Скажи, а что подвигло тебя сегодня прийти ко мне и приготовить мне завтрак?

– Скажу, как только ты наденешь штаны и сядешь за стол.

Озадаченно покачав головой, Алекс повернулся и вышел вон. Когда же он – в затертых до дыр джинсах и белой футболке – вернулся в кухню, завтрак уже был готов. Кэт налила им по чашке кофе, поставила на стол тарелки с едой и уселась на стул, как бы приглашая Алекса сесть напротив.

И он сел, вернее, оседлал стул, растопырив колени. К еде он не притронулся, лишь мелкими глотками потягивал кофе, глядя сквозь пар на сидящую напротив Кэт. Что тотчас напомнило обоим утро их первой встречи.

– Скажи, это имеет какое-то отношение к избитой фразе, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок? – спросил он.

– Эта теория приказала долго жить с изобретением минета.

Алекс усмехнулся, затем расхохотался, после чего взял вилку и принялся запихивать в рот яичницу. В два присеста проглотил бекон и одним глотком опустошил стакан апельсинового сока.

– Когда ты последний раз ел? – спросила Кэт.

– Кажется, вчера я заказывал пиццу, – ответил он, немного подумав. – Черт, а может, позавчера.

– Значит, ты так увлекся работой?

– Скажи, а еще тост не найдется?

Кэт сунула в тостер еще пару ломтиков хлеба и, пока те подрумянивались, подлила ему кофе. Его пальцы коснулись ее запястья. Он наклонил голову и посмотрел на нее.

– Что на тебя сегодня нашло? Откуда такой раж?

– С чего ты взял?

– В таком случае, должен ли я рассматривать это как акт благотворительности по отношению к моей персоне?

– Боюсь, ты не подпадаешь под эту категорию.

– Предложение мира?

– Может быть.

– Но это будет мне чего-то стоить. Верно я тебя понял?

– Верно.