Белка! Белка в сачке. Черт!

– И перестань спорить. – Кира Найтли на обложке поморщилась – мама скомкала краешек обложки. – Выйдем отсюда – позвоню Ирине Петровне, спрошу, что тебе еще попить. Эти стрессы, эти экзамены…

Соня поджала губы и уставилась на свое отражение в зеркале. Чистый инопланетянин. Серебряная фольга торчала во все стороны. Заколки подхватывали волосы, топорща кончики локонов.

Вечером нарисовался Тырин.

– Давай я за тобой завтра зайду, – пел он бархатным голосом. Так и виделось, что на том конце провода с Соней говорит широкоплечий красавец-блондин, скуластый, волевое лицо, с усами… Нет, пожалуй, без усов.

– Кто это? – вилась за спиной мама. У нее снова в руках журнал. На этот раз с обложки смотрит Домогаров. Взгляд тяжелый, неприятный.

– Мама!

Соня отворачивалась. Чего она прячется? Вместе с трубкой можно уйти хоть в туалет.

– Ага! – догадался Славка. – Тогда завтра в пять я у тебя.

Звонила Томочка:

– Знаешь, я тоже решила никуда не идти. Надоело!

В голосе слезы.

– Чего у тебя там?

– Не нравится мне это платье – и все! Почему я должна носить всякое уродство?

– Нормальное платье. – Томкина мама купила наряд в пол, с открытыми плечами, с лямкой через шею. Глубокое декольте, голая спина. Тяжелое украшение на грудь. Чего Томка бесится?

– Я к тебе завтра зайду! – И бросила трубку.

Соня представила, как они двигаются дружной компанией, взявшись за руки: она, Томочка и Тырин. Сзади должен непременно плестись Димочка. Куда без него?

«Не горбись!»

После того звонка в магазине Соне теперь постоянно виделось, что ее окружают камеры, что Тихон отовсюду за ней следит. Стоит с сачком за деревом, притаился.

И сгорбилась. Уснуть бы на пару дней летаргическим сном.

«Я зайду за тобой завтра!»

Чудненько!

На плечиках висит платье. Шелковая черная подкладка, кружево самого платья, черные бусинки болтаются, щекочут коленки.

– Тебе букет не помочь нести? – Голос у Фила звонкий, как будто он только что пел задорную песенку и еще полон радости и звенящего веселья.

– В смысле?

Соня сидела на подоконнике, дышала на стекло, рисовала пальцем иероглифы. В жизни образовалась пустота. До этого был бег: книги, повторения, развешенные по стенам листочки с английскими фразами, а теперь – ничего. От этого начинало казаться, что жизнь остановилась и кто-то вот-вот умрет.

– Завтра! Хочешь, я за тобой зайду?

– А ты-то с чего?

– Просто так, по-товарищески.

Соня не столько поняла, сколько почувствовала: и правда, что-то происходит.

– Филипп, погоди! – заторопилась Соня. – А что там слышно в народе?

– Все молчат. Словно умерли.

Соня дернула узелочек, и четыре бусинки с цоканьем запрыгали по паркету. Пока отвлекалась на ползание по полу, Кудря продолжал говорить:

– Кстати, Гладкий предлагает устроить альтернативный выпускной. Говорит, что тебе не хочется идти на этот.

Она уже готова была послать Филиппа вместе с его сообщениями куда подальше. Но в последний момент остановилась.

– Хорошая идея. Конечно, заходи завтра.

И дала отбой.

Кто еще? Ваня с Федей во всем этом участия принимать не будут. Им все равно. Марк? Макс? Димочка озабочен только тем, что грядущие встречи с Томочкой теперь сильно усложнятся.

Макс появился в сети ближе к вечеру. Прислал коротенький стишок. Потом выдержал приличную паузу и только потом перешел к делу.

Ты во сколько завтра выходишь?

И через минуту:

Мы с Ленкой за тобой зайдем? Кривина боится идти одна.

ТОМКА!!!!!! – кричала в сети Соня. – Ты с кем идешь?

С КЕМ Я МОГУ ИДТИ??? – вопила в ответ Томка. – НАДОЕЛ! ДАВАЙ ВМЕСТЕ ПОЙДЕМ.

Я с Тихоном.

Видеть тоскующего Димочку, да еще в такой день, не хотелось.

Из дома выскочила в два. Не дослушав мамину угрозу, во сколько она сама придет. Придет и придет, возьмет аттестат и результаты ЕГЭ.

Несколько часов булькнуло в пропасть небытия. Соня все бродила и бродила вокруг школы. Решение было принято, однако ноги почему-то упорно возвращали ее к высокому черному забору, напоминавшему кладбищенскую ограду. Не выдержала, вошла в калитку, добрела до дальнего угла в парке, где около подземного блиндажа сгрудились засыпанные прошлогодней листвой лавочки. Вспоминались уроки ОБЖ, ругань военрука, их бесконечные пробежки с сумками химзащиты, неловкие падения при команде «Вспышка слева!»

Воспоминания. Одни воспоминания, больше ничего.

Лавочки были грязные после долгих дождей, пришедших с холодными ветрами, но Соня все равно уселась на одну из них, пристроив букет в собравшуюся в ложбинке лужицу.

По аллее пробежала вечно опаздывающая Катрин, смешной походкой пингвина семенил Гера. Помирились на время. Этим, как всегда, занимался Тырин. Ему зачем-то все еще нужен дружный класс. Впереди новая жизнь, новые друзья. Тогда к чему все это? Платье… Букет… Ненужные слова…

Затрезвонил сотовый. Тихон. Ага! Значит, что-то пошло не так, как планировалось. Заволновался. Пришла эсэмэска от Томки.

Мы начинаем. Ты где? – набубнил возмущенное сообщение Тырин. И снова Томка:

Народ уходит! Твой увел половину.

Значит, все-таки игра продолжается.

Через блютуз Соня нашла несколько подключенных к ней телефонов. Фил снимал происходящее на камеру. Выступление директора и завуча, недовольный бубнеж русиша, скупое выступление физика. Картинка все время прыгала. На экране то мелькала нечеткая сцена с выступающими, то лица сидящих рядом с Кудрей. Когда к сцене с прощальной речью пошел Тырин, камера снова скакнула в сторону, а потом и вовсе погасла.

Соня сжала теплый от долгой работы телефон. Вот и все, вот и все. Что-то закончилось, что-то начинается. С одной стороны, было страшно: все, что оставалось позади, такое привычное. А с другой – и хорошо, что все это уходит. Слишком много они там делали ошибок. Может, впереди будет по-другому? И они, как первоклашки, вновь станут наивными и чистыми?

И хотя Соня понимала, что по-другому уже не будет, они стали такими, какими стали, она все равно еще надеялась на чудо.

Оставив букет в луже, вышла из парка на асфальт. Абонент «Забыть» требовал внимания. Соня сбросила звонок. Хватит! Если расставаться, то сейчас. Когда сама жизнь катится неизвестно куда. Пускай все это произойдет сразу. Новую жизнь стоит начать с чистого листа.