– Это все его вина! – заводится Астрид, выплескивая на него всю свою ярость и горе. Мне хочется сказать ей, что это Петр, а не Люк, виноват в том, что продолжил выступать со своим номером даже после того, как герр Нойхофф запретил его. Но сейчас нельзя говорить об этом. Это только ухудшит ситуацию.

Люк поднимает ладони, сдаваясь, он не хочет ссориться. Он выходит из поезда и скрывается в тени. Я сажусь рядом с Астрид и обнимаю ее. Даже если Люк невиновен, это из-за него я не могла быть здесь, рядом с Астрид, когда была нужна ей. Она неистово сопротивляется. Потом она закрывает глаза и становится такой неподвижной, что мне приходится проверить, дышит ли она. Вдруг на меня накатывает осознание, сколько потерь она пережила: герр Нойхофф, ее ребенок, Петр, всех отняли у нее за одну ночь.

Или нет. Я смотрю на дверь поезда.

– Подержи его, – говорю я Астрид, крепко прижимая к ней Тео.

Я иду к двери и делаю шаг по лестнице, но не вижу Люка. Возможно, он ушел. Через секунду он выходит из тени.

– Она в порядке? – спрашивает он.

– Я не знаю, – говорю я, борясь со слезами. – Она потеряла все.

– Мне так жаль, – говорит Люк. – У меня ощущение, что это действительно моя вина.

– Что ты имеешь в виду? – От ужаса у меня стягивает желудок. Неужели Астрид все-таки права?

– Отец жаловался на цирк неделю назад или около того, – медленно начинает Люк. – Он сказал, что он приносит одни беды. Я рассказал ему, как я предупредил Петра о его номере, сказал ему, чтобы он больше с ним не выступал. Думал, что это поможет. Но, кажется, от этого он только еще больше разозлился.

– Петр сам решил выступать с этим номером, – отвечаю я. – Это не твоя вина.

Люк качает головой.

– Было еще кое-что. Папа велел мне держаться от тебя подальше, иначе будут последствия. Я думал, что достаточно аккуратно заметаю следы. Но если за мной следил кто-то из его людей и он сегодня приходил сюда и видел свадьбу… Мне так жаль, – говорит он снова, беря меня за руку. Он смотрит на меня, в его глазах читается мольба.

– Ты не хотел ничего плохого, – говорю я. Но отхожу от него. Сам того не желая, Люк разрушил цирк, о чем и предупреждала меня Астрид. Меня охватывает внезапный приступ гнева, но злюсь я не на Люка, а на себя.

– Если ты захочешь, чтобы я сейчас ушел, я пойму, – говорит Люк. – Ты, наверное, ненавидишь меня за это.

– Нет, – твердо отвечаю я. – Я знаю, что это не твоя вина. Но нам надо исправить это.

– Как? – спрашивает он.

– Мы должны сделать что-то, чтобы найти Петра.

В глазах Люка появляется сомнение. Он видел, как полиция забирает людей, слишком много раз и знает, что это невозможно.

Я расправляю плечи. Я подвела Астрид. Я не позволю себе подвести ее снова.

– Твой отец, – говорю я. – Это было официальное вмешательство полиции. Он должен что-нибудь знать об этом.

От мысли о том, что его отец причастен к произошедшему, на его лице появляется горечь.

– Я поговорю с ним этим же утром и пойму, знает ли он что-нибудь.

– Утром может быть слишком поздно, – отвечаю я. – Нам надо пойти к нему прямо сейчас.

– Нам? – повторяет Люк, не веря своим ушам.

– Я иду с тобой, – уверенно говорю я.

Он кладет руку мне на плечо.

– Ноа, нельзя.

– Ты не хочешь, чтобы твой отец увидел нас вместе, – говорю я, задетая его словами.

– Это не так. Но сейчас такая опасная ситуация. Почему ты не можешь просто подождать здесь?

– Потому что я должна сделать это ради Астрид. Я пойду к твоему отцу, с тобой или без тебя. – Смотрю Люку прямо в глаза. – С тобой было бы лучше.

Он открывает рот, чтобы продолжить спор.

– Хорошо, – говорит он, передумав.

– Дай мне минутку.

Я выглядываю из поезда на улицу, где собрались женщины, разговаривая.

– Эльси! – кричу я, подзывая ее. Девушка отходит от остальных и идет ко мне.

– Пожалуйста, присмотри немного за Тео.

Я все еще недолюбливаю ее и не доверяю ей после того, что она сделала, но у меня нет выбора. Астрид не в состоянии присматривать за ним самостоятельно.

Астрид. Я смотрю в коридор на Астрид, скорчившуюся на койке и обнимающую Тео. Я должна остаться и утешить ее, но я должна знать, что Люк выяснит у своего отца.

– Присмотри за Астрид тоже, – говорю я ей. – За ними обоими. Я вернусь так скоро, как только смогу. – Надо бы сказать Астрид, что я ухожу, но я не хочу, чтобы она спросила меня куда.

– Я готова, – говорю я Люку, положив свою ладонь в его, и мы идем в сторону леса.

Люк ведет меня по тропе, на которой я раньше не бывала. От холодного пронизывающего ветра деревья над нами яростно качаются, отбрасывая пугающие тени на землю, залитую лунным светом.

Через несколько минут деревья расступаются, и мы выходим на покатое пастбище, в нижнем краю которого находится дом. Не знаю, чего я ожидала от резиденции мэра. Чего-то более величественного или зловещего, или, по крайней мере, большего размера. Но это традиционный французский сельский дом: длинная покатая серая крыша из шифера, с тремя расположенными на ней окнами. Дорожка из каменной плитки ведет к округлой двери, плющ взбирается вверх по стенам с обеих сторон от нее. Велосипед стоит у прилегающего к дому забора.

Середина ночи, и я ожидала, что в доме будет тихо. Но за занавеской горит свет. Я встаю как вкопанная, внезапно потеряв присутствие духа.

– Возможно, это было ошибкой.

– Так и я тебе о чем. Если папа увидит тебя…

Люк начинает отталкивать меня в кусты возле забора. Велосипед, который опирался на забор, с грохотом падает на жесткую землю. Дверь открывается до того, как я успеваю спрятаться, и из нее выходит мужчина в домашнем пиджаке.

– Люк, – зовет он, вглядываясь в темноту. Он – постаревшая копия своего сына, сутулый и сморщенный, но с такими же синими глазами и точеными чертами. Когда-то он, наверное, был очень красив.

– Это ты? – В его голосе я слышу беспокойство. Несмотря на все свои поступки, он все еще отец, который переживает за своего сына, а не злодей, каким я его представила. Из дома доносится насыщенный запах чеснока – у них, наверное, была курица в вине на ужин – и запах табака.

Мэр делает шаг вперед, щурится. Когда его глаза привыкают к темноте, он останавливает взгляд на мне. Я замираю.

– Девушка из цирка, – говорит он с ноткой презрения в голосе. – Что тебе нужно?

Люк прочищает горло.

– Один из артистов был арестован, – говорит он.

Мэр замирает, и в определенный момент я думаю, что он будет все отрицать. Но он кивает.