Джотэм взглянул на своего капитана и серьезно задумался. Да, он хотел этого. Хотел, чтобы парень сполна заплатил за причиненный Джасинде вред. Но он также знал, что она никогда не согласиться с подобным решением.

— Нет. Пусть отвечает за причинение вреда матери члена Ассамблеи. Думаю, наказание за это будет достаточно суровым.

— Как пожелаете, Ваше Величество.

— И Деффонд…

— Да, Ваше Величество?

— Проследи, чтобы он больше никогда не сел за руль.

— Будет сделано, сир.

* * *

Когда Джотэм вошел в приемную, то был чрезмерно удивлен тем, что Чесни до сих пор не покинул своего рабочего места.

— Почему ты все еще здесь, Чесни?

— Мне сообщили, что вы возвращаетесь, Ваше Величество. Я знал, что вы захотите ознакомиться со своим новым расписанием.

— Да, пойдем ко мне в кабинет. Нужно обсудить кое-какие изменения.

Чесни с недоумением посмотрел на список, который держал в руке.

Когда они зашли в рабочий кабинет Джотэма, тот подошел к письменному столу, сел за него, взял ручку и начал корректировать расписание, на составление которого у его помощника ушел весь день.

Буквально через несколько минут Джотэм вернул его.

— Вы… теперь не будете после шести проводить собрания? — взглянув на короля, Чесни понял, что не смог скрыть своего потрясения.

— Если это не официальный обед или не очередное публичное мероприятие, то нет. Кроме того, я постепенно отменю все свои утренние аудиенции.

— Я… Я немедленно займусь вашим расписанием, сир.

— Лучше оставь это на завтра, Чесни. Утро начнем с того, что ты уже запланировал.

— Хорошо, Ваше Величество.

— Кроме того, Чесни, с этого дня Джасинда Мичелокакис будет довольно часто посещать дворец. Если она вдруг приедет, позвонит или пришлет сообщение, ты должен оповестить меня незамедлительно.

— Я… да, Ваше Величество! — Чесни не смог сдержать улыбки.

Их король и Джасинда Мичелокакис… Идеальная пара!

Когда Джотэм увидел, как на обычно бесстрастном лице его помощника расцвела довольная улыбка, он вспомнил, как тот говорил ему о своей привязанности к Джасинде.

— Ты хотел что-то сказать, Чесни?

— Я… только то, что очень рад за вас, сир. Я обо всем позабочусь, не беспокойтесь. Мадам Мичелокакис во истину замечательная женщина.

— Это точно, — Джотэм откинулся на спинку кресла, переплел пальцы в замок и уперся в них подбородком.

Чесни. Этому человеку Джотэм доверял целиком и полностью. Ни разу за время своего служения ему, помощник не дал повода усомниться ни в своей верности, ни в своем благоразумии. Теперь Джотэму предстояло полагаться на него еще больше.

— Вчера вечером, возвращаясь домой, Джасинда попала в транспортную аварию.

— Что?! — Чесни резко выпрямился в кресле. — С ней все в порядке? — спросил он чересчур требовательным тоном, так как на мгновение забыл, с кем разговаривает.

Джотэм лишь улыбнулся на это.

— У нее все тело в синяках и ссадинах. Но в целом она в порядке. Сегодня я весь день провел у нее.

— Вполне оправданно, Ваше Величество. Я могу чем-то помочь? Если нужно, Хелен с удовольствием навестит ее и какое-то время побудет с ней.

— Спасибо, Чесни. И спасибо твоей жене. Но Джасинда заверила меня, что у нее все в норме. Я позвоню ей сегодня вечером и узнаю, как она себя чувствует.

— Замечательно, — одобрительно кивнул тот. — Мне нужно подготовить официальное заявление?

— Нет, мы не будем ничего объявлять.

— Понятно, Ваше Величество, — Чесни поднялся, чтобы уйти, но замялся.

— В чем дело, Чесни?

— Ваше Величество, несмотря на мою непоколебимую уверенность в том, что мадам Мичелокакис чудесная, милая и весьма заботливая женщина, я знаю, что у этих отношений будет немало противников. Особенно среди членов вашей Ассамблеи.

— Что ты имеешь в виду, Чесни?

— Нельзя забывать, что мадам Мичелокакис родом не из Дома Защиты. Она лишь вдова советника этого Дома.

— Но она почти сорок циклов являлась членом Дома Защиты. К тому же ее супруг был одним из самых выдающихся деятелей нашей Ассамблеи!

— Да, Ваше Величество, но для пуристов (прим. пуризм (лат. purus, «чистый») — повышенная требовательность к сохранению изначальной чистоты, строгости стиля и приверженности канонам в языке, искусстве и спорте) это вообще не аргумент. Особенно если принять во внимание ее родословную.

— Ты имеешь в виду, что ее отец и деды были членами Ассамблеи Дома Исцеления?

— Да.

— Я понял тебя, Чесни. Но мне не требуется их «одобрение». Как, впрочем, и самой Джасинде.

— Конечно, нет, Ваше Величество. Я просто хотел, чтобы вы были в курсе.

— Спасибо, Чесни. Есть ли еще что-то, что мне, по-твоему, нужно знать?

— Нет, Ваше Величество, — поклонившись, Чесни вышел из кабинета.

Глава 16

— Ты отдыхаешь? — голос Джотэма прозвучал очень строго, что вызвало у Джасинды улыбку.

Ложась в постель, она взяла с собой — чего, в принципе, не делала уже многие циклы — свой портативный коммуникатор, так как знала, что перед сном Джотэм обязательно позвонит ей.

— Привет тебе, да и мне тоже.

На мгновение смутившись, он протянул руку к экрану, выдавая желание прикоснуться к синяку на ее лице.

— Он потемнел.

— Так и должно быть, Джотэм. По крайней мере, еще какое-то время. Только не говори мне, что у тебя никогда не было синяка под глазом.

— Да, но это вовсе не значит, что он должен быть у тебя. Неужели Портман ничего не может сделать?

— Уверяю тебя, он сделал все, что мог. Ты и сам это знаешь. С того момента, как поговорил с… или, лучше сказать, попытался запугать его, чтобы выудить у него мою личную, причем конфиденциальную, врачебную информацию.

— Он звонил тебе?

— Конечно, он мне звонил. Иначе бы он не открыл тебе врачебную тайну. Король ты или нет, но на некоторые вещи даже у тебя нет права.

— Ты имеешь в виду шрам, который у тебя на боку?

— Мой шрам? Ты спрашивал Портмана о моем шраме?! — Джасинда резко села в постели, мельком отметив, что, к счастью, на ней опять была красивая ночная сорочка, только на этот раз бронзового цвета, который выгодно подчеркивал тон ее кожи.

— Нет, — Джотэм пробежался по ее телу оценивающим взглядом. — Я спрашиваю тебя.

— А зачем тебе вообще знать об этом? — Джасинда снова легла и накрылась одеялом.

— Потому что это часть твоей жизни.

— Джотэм… — ее взгляд смягчился.

— Ты очаровала меня, Джасинда, — напряженность в его глазах удерживала ее взгляд. — Разве ты этого не знаешь? Не своей красотой, нет, своим несовершенством. Именно твои слабые места делают тебя тем, кто ты есть. Я хочу узнать тебя ближе.

Как можно было продолжать сердиться на него, когда он говорил такие