– Понятно, – сказал Коршунов, поднимаясь со скамьи. – Спасибо, почтенные, за хлеб-соль. Пошли, Агилмунд.

Посольство принимали в том самом длинном двухэтажном строении.

Этот дом не был домом Одохара. Это была «дружинная» изба, местные казармы. Дом Одохара стоял слева, отделенный от дружинной избы каким-то сараем. Конюшней, как позже выяснилось.

У дружинной избы толпился народ, но Агилмунд энергично распихал тех, кто стоял на дороге, обругал молодого парня с копьем, рассевшегося на крыльце, за беспорядок и потерю бдительности, ввел Коршунова внутрь, быстрым шагом миновал пару помещений, а у входа в третье остановился и пропустил Коршунова вперед.

Посольство принимали здесь. Сидели по лавкам: местные – у одной стены, гости – у другой. Вид посланцев Коршунова удивил. Мягко говоря.

Нет, одеждой и телосложением они не слишком отличались от здешних вояк. Разве что имели каждый по две косы. Но не это было удивительно, а то, что щеки и скулы герулов были нежно-зеленого цвета. Как белые штаны, в которых по свежей травке поерзали.

В остальном же – ничего особенного. Рослые бородатые мужики. Первый – постарше; официальный посол, так сказать. Двое других: сопровождающие. Один – угрюмый мордоворот: борода – от глаз, кулачищи – с пивную кружку. Второй – пошустрей, худощавый, какой-то хищно-агрессивный. Коршунову герулы сразу не понравились. Особенно шустрый.

Помимо зеленомордых герулов, в помещении присутствовали военный вождь Одохар и мирный вождь Стайна.

«А ведь мог бы предупредить!» – недовольно подумал Коршунов.

Впрочем, ладно. Толстяк все еще маялся синдромом бодунца, а глазки заплыли так, что их и вовсе не видно.

Кроме вождей, в зале находилось еще человек десять, но Коршунов знал только Ахвизру и первого сподвижника Стайны Вилимира. Этого со вчерашней пьянки запомнил.

Коршунову предложили почетное место: между Стайной и Одохаром. Агилмунд устроился справа от рикса.

Герулы Алексея проигнорировали. Они вели себя так… Ну примерно как американцы – в нашем трамвае. Или новые русские – в американском кабаке. То есть как будто кроме них вокруг людей нет. Исключительно обслуживающий персонал.

Одохар подождал немного и разразился высокопарной речью. Краткой историей чудесного появления «небесных героев». Не обошел вниманием ни «железное вместилище», ни последующие подвиги Коршунова с Черепановым. По его версии, Черепанов, охваченный лютой яростью, остановить себя не смог и продолжал гнать подлых квеманов. А Аласейа вот решил к славному походу присоединиться. Поскольку особым покровительством водных божеств пользуется и вообще удачлив крайне: с жалкого квеманского поселка одного только железа три воза взял, не считая прочего.

Герулы впечатлились. Двое. Третий, тот, что особенно не понравился Коршунову, с ухмылочкой осведомился: а где нынче то вместилище железное, на котором «небесные герои» прилетели?

Получил ответ, что вместилище утонуло в болоте. Кивнул с таким видом, словно уличил присутствующих в мелком воровстве. Затем поинтересовался: видел ли вместилище сам Одохар или с чужих слов говорит?

Рикс врать не стал: признался, что лично вместилища не видел. Зато великий герой Аласейа подарил ему часть небесного паруса, который то вместилище по небу влек. Цвета снега и крови. И плащ свой продемонстрировал.

Плащ был осмотрен с должным уважением, и два герула опять одобрительно кивнули. А третий, усмехнувшись, заметил, что ткань эта подозрительно смахивает на ту, которую ромлянам с восхода привозят. И еще вопрос: что ж это за небесное вместилище такое, что в болоте топнет? Это же вроде как вода, что огнем горит. Небывальщина.

И на Коршунова уставился. С вызовом.

«Ах ты поганец! – подумал Коршунов. – Сейчас я тебе устрою небывальщину!»

Развязал мешочек с аптечкой, зажигалку достал (самый подходящий момент, чтобы маленькое чудо устроить), налил в колпачок спирта, щелкнул…

Публика ахнула. Кроме недоверчивого герула. Этот пренебрежительно заявил, что горит вовсе не вода. Масло вон тоже горит – никто ведь не удивляется.

И свел эффект к нулю.

А затем поинтересовался: так почему же все-таки вместилище утопло?

Все уставились на Коршунова. Надо было что-то придумывать…

– Не утопло оно, – неторопливо, со значением произнес Алексей. – А спрятано. От чужих. Чтоб беды не было.

Тут вмешался Одохар. Заявил, что и без вместилища им есть где богатырей размещать. В каждом селе – изба богатырская. В такой вот избе герои и жили с почетом, пока по дальнейшей жизни не определились: Гееннах – квеманов гонять, Аласейа – в поход геройский. Под парусом цвета снега и крови, коий дивное вместилище по небу нес.

Въедливый герул на некоторое время примолк: переваривал сказанное, потом нашел к чему придраться: а что, спросил, те, кто в богатырской избе жил до Аласейи с Гееннахом, куда их переселили?

Вместо Одохара ответил Агилмунд. Мол, он сам родом из этого села, в курсе дела. Никаких проблем с поселением героев не возникло, так как со времен Иббы пустует у них в селе богатырская изба.

– Ага, – оживился хитрый герул. – Нету, значит, больше богатырей в селе. Перевелись, что ли?

Чем дальше, тем меньше этот парень нравился Коршунову. К тому же оказался, поганец, умом очень изворотлив. Просто не по-здешнему.

– Другие времена – другие богатыри! – осадил его Алексей. – Каждому овощу – свое время.

Черт, похоже, зря сказал. На надменной роже проявилось явное удовлетворение. Он наклонился к старшему, прошептал что-то.

Старший герул с важностью кивнул.

– Хотелось бы знать, – произнес он надменно. – Как зовут небесного героя?

– Аласейа. – Одохар был несколько удивлен.

Въедливый опять наклонился к уху старшего.

Тот выслушал и уточнил вопрос:

– Как звали героя там… откуда он пришел?

По интонации можно было без труда понять, что «небесное» происхождение Коршунова поставлено под сомнение.

– Отец назвал меня Алексей, – ответил Коршунов, поскольку не видел смысла скрывать.

Молодой герул ухмыльнулся и снова пошептал послу.

– А как зовут почтенного отца?

– Виктор.

– О-о! – изрек молодой герул. – А скажи мне, Алексий… – Тут он сделал многозначительную паузу. – Почему у твоего отца – ромлянское имя? Он – ромлянин?

Коршунов начал догадываться, к чему клонит герул.

«Нет, брат, так дешево ты меня не купишь», – подумал он.

– Нет, у моего отца не ромлянское имя, – он усмехнулся. – Это у твоих ромлян – имя, похожее на имя моего отца. – Он сделал поправку на местный менталитет: – Наш род древнее.