— Слава, я понять не могу, что происходит на самом деле, — обратился к нему семидесятилетний седой мужчина.

— Друзья мои, я сам сгораю от любопытства, кто же начал войну против нас? — пристав из-за стола, размахивая руками, ответил Ковальчук. Все члены группировки, сидевшие за круглым столом, недовольно переглянулись. Эстафету разговора подхватил пятидесятилетний мужчина, который сидел в строгом черном костюме, без галстука.

— Послушай, Слава, а почему ты решил, что войну начали против нас, а не против тебя?

Ковальчук немного покраснел, на несколько мгновений смущенно задумался, но взял себя в руки и выпали залп невероятного возмущения.

— Я не понял юмора, братцы мои родненькие, мы здесь для чего собрались? Для того, чтобы меня напрягать или принимать конкретные решения? Я хочу напомнить вам всем, что я являюсь локомотивом нашего общего дела, и если я сойду с рельс, то вслед за мной покатитесь и вы.

Семидесятилетний седой мужчина пристал из-за стола, вздернутой рукой взмахнул на Ковальчука:

— Слава, успокойся и присядь. Расстегнув серый пиджак, он из бокового кармана достал блокнот.

— Вы знаете, господа, нам действительно пора заканчивать играть в догадки. Тем более задавать такие не дальновидные вопросы. Мол, против кого война? Ответ здесь очевиден. Против нас. Мы все одна команда, и ликвидация любого из нас может привести к катастрофическим последствиям. А равнодушие и бездействие по отношению к одному нашему товарищу, может перерасти в нашу общую проблему. Поэтому надо скорректировать наши действия. Предложение седого мужчины заключалось в том, чтобы расширить поисковые сети, по возможности охватив наибольший поисковый диапазон на территории прилегающих стран, ну, а в самой Латвии чуть ли не каждого второго конкурента проверить на вшивость. Были задействованы всевозможные связи как в криминальном мире, так и в других областях. Было предложено, что к авторитетам криминальных структур России, Эстонии и Литвы нужно направить своего представителя для объяснения сути дела, как продолжить совместный поиск преступника. Каждому члену группировки было прикреплено конкретное задание — кто работает с членами криминальных группировок, а кто с ментовскими официальными представителями.

— Заказчика, господа мои хорошие, нужно найти любой ценой. Я с большой охотой узнал бы имя этого деятеля. И как он в одиночку осмелился принять такое стремное решение?

— А если не в одиночку, — перебил Ковальчук.

— Понимаешь Слава, я тут баклуши не бил, а взял и прошерстил Прибалтику.

— И что?

— А то, что ни одна группировка, даже приблизительно, не ставила перед собой такого вопроса, чтобы убрать тебя. Им требовалось бы в любом случае общее корпоративное решение, с прилагающимися всеми нюансами. Людей такого ранга, как ты, по одному чьему-то желанию не могут убрать. Нужно, как минимум, голосование и, хотя бы краткое, обсуждение этого вопроса. А его не было.

— Вы уверенны? — с серьезным видом озабоченно спросил Ковальчук.

— Абсолютно, дорогой. Я даже больше скажу, что если бы кто-нибудь и поставил такой вопрос, то утечка информации просочилась бы моментально в мои скромные уши. Но ты Слава, не дрейфь, прорвемся в этом деле. И я думаю, в ближайшее время, найдем этого психа-одиночку. На этой туманной ноте теневые боссы Латвии и разошлись, чтобы через время снова собраться и продолжить решать, как распорядиться дальше с миллионами судеб простых граждан и какое солнце им включать для развития демократии в стране.

Из-за покушения на Ковальчука наша встреча с ним перенеслась на неопределенное время. И вот этот истинный момент настал. После десяти утра я пришел к нему в приемную. По отрепетированному сценарию молоденькая секретарша, мило улыбнувшись, проводила меня в кабинет.

— Привет, Виталий, рад тебя видеть, — привстал из-за стола Ковальчук. Пожав друг другу руки, мы с ним уселись за столом.

— Ну, что? С чего начнем?

— Я думаю, с самого главного.

— И что у тебя на первом месте, Виталий, хотелось бы мне знать? — весело, но не без тени сарказма спросил политический вождь.

— Ну, как что? Только ваше здоровье и самочувствие.

— Оба-на, даже так. А ты, однако, молодой человек, под хитрого льстеца косишь? Или… как это правильней сказать?

— Как вы можете мои искренние думы о вас так ионизировать, да утрировать в каком-то левом направлении. Я, едва узнал, что с вами случилось, так сразу же грамм двести на грудь принял — естественно, со светлыми мыслями, что все будет хорошо.

— Ну, спасибо тебе, Виталий. Но пообещай мне одно, что в следующий раз ты как минимум триста накатишь, — засмеялся Ковальчук, посмотрев в сторону бара. — А может, ты сейчас хочешь порывы души задобрить?

— Ни в коем случае, я же, Станислав Сергеевич, сейчас на работе, поэтому ни грамма.

— Молодец, Виталя, так держать и дальше.

— Станислав Сергеевич, а если серьезно — вам больше ничего не угрожает?

— Я думаю, нет. А что ты так заинтересовался?

— Вы не подумайте, что я это из-за какой-то наигранной деликатности спрашиваю. Просто это покушение произвело у многих людей сильное возбуждение. Латвия все-таки спокойная страна, а тут такое, что даже в голову не укладывается. Интересно, это у кого так крыша поехала?

— Не беспокойся, Виталий. Найдем мы этих ворошиловских стрелков.

— И что с ними сделаете, если не секрет?

— А сколько ты годков решил в жизни прожить, если это, конечно, не тайна? — с усмешкой посмотрел мне в глаза Ковальчук.

— Я думаю, много. По крайне мере у меня желание именно такое.

— Я тебе скажу одно, умник. Будешь нос свой дегустаторский совать куда попало, то координаты на циферблате твоей жизни укоротятся…

— И кто ж вас так напрягать научил?

— Наша жизнь, дорогой. Емкая, многогранная, многоходовая. Только она. Чтобы стать миллионером и крупным политическим деятелем в Латвии, мне пришлось по таким лабиринтам извилистым попрыгать, если бы ты только знал? Одна школа девяностых чего стоит? Перед ней любой гарвардский или любой другой знаменитый университет — всего лишь дырочка в бублике, и не более.

Это у них там на Западе и в Америке все по-честному. Взял кредит, открыл дело, работай и плати налоги. И развивайся себе, сколько душе угодно. У нас такие анекдоты не котируются. Не кинул государство, не провернул махинации, значит, не бизнесмен. Кто в девяностых годах куш успел сорвать, тот и на плаву сейчас, вместе с остальным говном, так называемой элитой латвийского государства.

— А почему вы так о сливках нашего общества дурно отзываетесь? Я уже в самом деле заинтересовался.

— Я, Виталя, в большинстве случаев этим главнюкам не то, чтобы руки не подал, а даже и не кивнул бы в их сторону. Вот так!