«Что я стала не клыкастой и меня нужно усыпить?» — Стефани тихо закончила за нее, когда Дэни резко оборвала себя.

Чувство вины отразилось на лице Дэни и ясно отразилось в ее сознании, но были и ее мысли, те самые, которые Стефани слышала годами. Страх, что она другая. Что она слишком много слышит и слишком много видит. Что это сведет ее с ума, сделает ее не клыкастой, обезумевшим животным, как Леониус, и тогда ей придется смотреть, как ее собственную сестру усыпляют, как бешеную собаку.

— Стефани, — начала Дэни, на ее лице боролись тревога и вина. «Я-"

«Достаточно! У нас нет на это времени, — рявкнул Люциан, а затем нахмурился и сказал: — Дэни, Стефани не рассказывает тебе ничего из того, что происходит в ее жизни, по крайней мере, не правду, и она делает это, потому что знает, что ты беспокоишься, что она перестанет быть беззубой, и когда она сломается, ее придется усыпить. Она знает, что ты всегда ищешь признаки того, что она на грани этого, пытаясь подготовиться к тому, что последует. Это пугает и обескураживает ее, и в то же время ложится на нее тяжелым бременем. Она чувствует, что должна защищать тебя и не заставлять беспокоиться, рассказывая про всякую ерунду. Ты подвела ее как сестра.

Несколько эмоций отразились на лице Дэни: вина, возмущение, разочарование, гнев. . Ярость победила. — Ты ханжеский ублюдок! — рявкнула она на Люциана. «Ты сидишь и говоришь, что я подвела ее, но ты не можешь честно сказать, что не думал о том же».

— Могу, — спокойно заверил ее Люциан. «Стефани умна, логична и обладает невероятно сильным умом. В отличие от остальных из вас, я думаю, что она прекрасно справится с этим».

При этих словах Стефани недоверчиво посмотрела на Люциана. Мужчина не был склонен к комплиментам, но от него исходили довольно ободряющие, поддерживающие слова, и от них у нее почему-то глаза наполнились слезами. Возможно, потому, что он был первым, кто поверил в нее. Она сказала «может быть», потому что раньше никогда не слышала от него таких мыслей.

С другой стороны, Стефани поняла, что, хотя он и беспокоился о ней в целом, она никогда не улавливала от него мыслей, предполагающих, что он думает, что она не будет злиться. Если подумать, Люциан вообще редко думал о ней. По крайней мере, не в ее присутствии, поняла она и почувствовала, как ее губы изогнулись в кривой улыбке, когда она поняла. Люциан был старше грязи. Он повидал много серьезного дерьма за свою очень долгую жизнь и был достаточно умен — не говоря уже о дисциплинированности — чтобы не думать ничего такого, чего он не хотел бы, чтобы она услышала.

— Она все преодолеет, — твердо сказал Люциан Дэни, снова привлекая к себе внимание Стефани и мрачно добавив, — если остальные не убедят ее в обратном своей уверенностью, что она не сможет.

— Ты действительно веришь, что я смогу? — спросила Стефани почти шепотом, отчаянно нуждаясь в поддержке.

Люциан повернулся, встретил ее пристальный взгляд и, выдержав его, прямо сказал: — Если бы я не верил в это, я бы давно прекратил твои мучения, чем позволил бы тебе страдать, как сейчас.

Стефани медленно вздохнула и кивнула, поверив ему.

Затем Люциан перевел взгляд с нее на Дэни и спросил: «Теперь мы можем вернуться к обсуждаемой теме? Дресслер?

— Да, конечно, — сказала Стефани, заставляя себя сесть чуть прямее.

Люциан не стал ждать, пока Дэни согласится, а сказал: — На этот раз нам нужно поймать этого ублюдка. Я не позволю ему снова сбежать».

Стефани понимала его разочарование. Они упустили его в Нью-Йорке несколько лет назад, а затем снова во время рейда прошлой осенью, но помимо этого у них были и другие промахи. Она знала, что за последние шесть лет было несколько набегов на гнезда, и после выяснялось, что Дресслер был создателем, заложившим гнездо, но больше не посещавшим его. У этого человека была способность знать, когда нужно уйти и двигаться дальше. Как будто его кто-то предупреждал. Но это не гибрид. Это должен быть кто-то из близких охотников на изгоев или сам охотник.

— Мортимер выяснил, как Дресслер заполучил дротик? — спросила она вдруг.

«Нет.» — Люциан не скрывал своего разочарования. «Насколько нам известно, никто не терял оружие, и никто из наших людей не пропадал без вести, поэтому он не мог получить его, убив или похитив одного из наших людей и забрав его оружие».

— Хм, — пробормотала Стефани, слегка нахмурившись. Ее беспокоило, что они не могли с этим разобраться. Это означало, что они понятия не имели, сколько специального оружия у него было. Оставив этот вопрос на данный момент, она вздохнула и сказала: «Самый простой способ поймать Дресслера — это просто сидеть и ждать, пока он снова не придет за Торном и мной».

— Он же не стал бы пытаться похитить их снова, не так ли? — обеспокоенно спросила Дэни Люциана. — Не сейчас, когда он знает, что его здесь поджидает небольшая армия охотников.

— Но знает ли он это? — спросила Стефани. — Он знает, что на этот раз ему помешали двое бессмертных. Черт возьми, если бы они были заняты и отвлеклись, пытаясь освободить меня из металла, они могли бы даже не заметить, откуда взялись Брикер и Андерс, и могли бы подумать, что они просто зашли в гости или что-то в этом роде. Так что, пока у вас нет небольшой армады внедорожников на подъездной дорожке, нет причин, по которым он должен знать, что здесь больше, чем Брикер и Андерс, и это его не остановит, если он где-то здесь гнездится, с большим количеством людей, чтобы помочь ему захватить нас.

Люциан уставился на нее, его лицо мгновение ничего не выражало, а затем он резко встал и зашагал из комнаты, зовя Андерса и Брикера.

— Насколько я понимаю, внедорожники у подъездной дорожки, — сухо сказала Стефани.

Дэни кивнула.

«Ага. Я так и думала, — криво сказала Стефани и начала отодвигать простыни и одеяла, укрывавшие ее.

«Что ты делаешь? Тебе нужно в туалет?» — обеспокоенно спросила Дэни, быстро доставая халат, лежавший на комоде.

«Я хочу видеть Торна», — объявила Стефани, поморщившись, когда обнаружила, что, хотя Брикер и Андерс сняли с нее верхнюю одежду, они оставили на ней лифчик и трусики. К сожалению, ее лифчик впитал кровь, которую она потеряла в аварии. Теперь он был жестким и раздражал кожу. Она быстро сняла его, а затем потянулась к халату, который держала