— Это еще что такое? — воскликнул разъяренный и в то же время удивленный охотник за головами.

— Если ты мучишь их подобным образом, Корвин, ты ничем не лучше их. Я делаю это не для них, а для тебя.

— Мило с твоей стороны, — с издевкой в голосе произнес охотник. — Но эти твари не оценят твоего сострадания. Они очень скоро забудут, что ты была добра по отношению к ним, и предадут при первой же возможности. В их языке даже нет слова «благодарность». Разве не так?

— Конечно, нет, — прочавкал Раммар, которому вопрос показался довольно-таки странным. — Для такой чепухи в нашем языке просто нет применения.

Корвин поглядел на Аланну, глаза его метали молнии.

— Ну, что я говорил?

— Зато у нас есть десять различных выражений для «проломить кому-либо череп»! — Бальбок принялся защищать орочий язык, и в голосе его слышалась гордость.

— Так оно и есть, — подтвердил Раммар. — Культура орков более высокоразвита, чем принято считать. Мы знаем надцать наименований смерти, в зависимости от того, каким образом умершие попадают в яму Курула. А также у нас есть несколько слов для «пускания ветров». Такие ветры, которые нападают после того, как выпил слишком много кровавого пива, называются похга. Если газы возникли от долгого марша…

— Да прекрати же, это отвратительно! — воскликнула Аланна, и после короткой паузы все расхохотались: Корвин смеялся грубым, ироничным смехом, Аланна смущенно хихикала, а орки нервно и немного неестественно загоготали.

То был краткий миг единства, прежде чем они снова стали врагами и теми, кем им наказано было стать судьбой: преисполненным мести охотником за головами, которого жадность гнала на юг;

эльфийкой, ищущей правды и убегающей от своего предназначения;

двумя орками, которые вообще-то всего лишь хотели попасть домой, назад, к знакомой вони своей пещеры.

Дорога снова вела их на юг.

Там, где последние склоны Острых гор терялись на широкой равнине Скарии, а Ледяная река расходилась на несколько рукавов, более мелких и узких, чем бурные верховья, Корвин позволил группе отдохнуть. Раммар, которому пришлось на один раз больше нести брата вместе со штандартом — тощий орк крепко сжимал в его лапах, — совершенно обессиленный опустился на землю. Аланна, которой нипочем были переходы на большие расстояния, присела на обломок скалы и обвела взглядом широкую равнину, простиравшуюся на юге.

Деревья карабкались по предгорьям, то и дело пересекавшим равнину рубцами серых скал. Чем дальше на юг, тем беднее была растительность, и теперь только коричневые кустики травы и темные кустарники представляли скудный покров почвы. А по ту сторону степи, едва различимая невооруженным глазом, на горизонте затянутого тучами неба виднелась темная полоса.

Лес Тровны…

— Ну наконец-то, — простонал Раммар. — Уже совсем близко.

— Не обманывайся, орк, — сказала ему Аланна. — Нельзя доверять глазам, потому что на равнине Скарии оценить расстояния невозможно. До опушки леса еще три или четыре дня пути.

Орк вздохнул и покачал головой.

— Я этого не переживу. Охотник за головами, если ты действительно хочешь, чтобы я тащил твои сокровища, тебе придется отвязать меня от брата.

Корвин лег неподалеку на берегу реки животом вниз, чтобы сделать несколько глотков прохладной влаги. Затем поднялся и взглянул на Раммара.

— Хорошо, толстяк, я вас отвяжу.

— Ты… ты нас отвяжешь? — Поросячьи глазки Раммара сверкнули. — Так ты… ты… позволишь нам идти?

— По поводу «идти» я ничего не говорил. Нет, вы с братом построите для нас плот, на котором мы продолжим путешествие. Здесь, на юге, нет водоворотов и опасных течений, так что можем рискнуть плыть по реке.

— Плот? — пронзительно закричал Бальбок. Разве этот человек не знает, что орки ненавидят воду и скорее отрубят себе ноги, чем ступят на шаткие доски?

— Нам это подойдет, охотник за головами, — поспешил заверить Раммар.

— Но, Раммар! — возмутился Бальбок. — Мы орки, а не моряки!

— А я — твой брат, а не носильщик, — возразил Раммар. — Будем делать так, как сказал человек, понятно? И если он хочет, чтобы мы построили плот, то мы построим чертов плот!

— Ну… ну ладно, — проворчал Бальбок. — Я хотел сказать только одно, Раммар…

— Что?

Бальбок непонимающе посмотрел на брата.

— Мы ведь совсем не знаем, как строить…

— Оставьте свои дурацкие разговоры на потом, — вдруг сказала Аланна и спрыгнула с камня. — У нас гости.

— Гости? — принюхался Бальбок. — Кто?.. Что?..

— Карлики, — только и сказал Раммар.

— Как это? — Бальбок снова принюхался. — Ты их чуешь? А я думал, ты…

— Нет, тупоумный. Я их вижу — вон там!

Бальбок посмотрел туда, куда указал кивком головы брат, и заметил четыре лодки, идущие со стороны гор к окруженному скалами колену реки. Лодки были сделаны из дуба, на носу и на корме у каждой находился гальюн, очень похожий на тот, что был у буера. В лодках сидели низкорослые бородатые фигурки в кольчугах, дружно и равномерно поднимавшие и опускавшие весла. А на корме первой лодки — Раммар и Бальбок глазам своим не поверили — стоял не кто иной, как Ортмар фон Бут, сын Ортвина!

— Надо уходить! — сказал Раммар.

— Слишком поздно, — проворчал охотник за головами. — Они нас видели. Если теперь мы обратимся в бегство, то это покажется им подозрительным. Если они последуют за нами по земле, то скоро догонят, потому что ни ты, ни твой брат не можете достаточно быстро передвигаться.

Он обернулся к Раммару.

— Разве только мы с эльфийкой оставим вас здесь.

— Нет, лучше не надо, — поспешно произнес Раммар. Лучше уж оставаться пленником человека, чем попасть во власть мрачных бородачей.

Вот уже первая лодка пристала к берегу, и Ортмар соскочил на землю. Его лицо там, где его не закрывали шлем и борода, было хмурым, глаза предводителя сверкали от гнева.

Похоже, Корвин тоже не был рад появлению карликов. Быстрым жестом он велел Аланне предоставить говорить ему, и пошел навстречу гостям, держа руку на рукояти меча.

— Добрый день, почтенные граждане Царства карликов, — приветствовал он. — Что привело вас в эти отдаленные земли?

— То же самое мы могли бы спросить тебя, человек, — грубо ответил Ортмар. — Кроме того, не пойму, что в этом дне, равно как и во всех прочих, доброго.

— Похоже, у вас какая-то печаль, — заметил Корвин.

— Печаль? — раскатисто рассмеялся карлик. — У вас, у людей, странная склонность все недооценивать. У меня большая забота, человек. Дела, которыми я занимался на севере, провалились, и мне и моим людям пришлось обратить свой взор на юг.