Никита моментально выключил зажигалку, и они с Леной повернулись на звук. В проеме открытой двери стоял Петр с искаженным от злобы лицом. Он щелкнул выключателем, и ровный свет залил зал музея.

– Вы?! – удивился он.

Никита попытался встать так, чтобы загородить покореженную руку куклы, но расплавленный воск предательски громко капал на мраморный пол за его спиной.

– Зачем вы залезли в музей в такое время? Я сразу заподозрил, что ваша история была какой-то надуманной. Дрессировщик, которому откусывают голову… Просто бред! Понятно, вы, маньяки, решили изувечить мои работы? – Он стал приближаться к ним.

Лена только сейчас заметила в руке художника нож, которым он при ней кромсал пласты воска.

– Я постараюсь все объяснить, – подал голос Никита, загораживая собой Лену. – Петр, успокойтесь…

– Мне не надо ничего объяснять, я все вижу, вы сейчас поплатитесь за свое коварство!

– Вы не можете нас за это убить! – закричала Лена. – В крайнем случае, вызовите полицию, а нож уберите!

– Вы смогли запудрить мозги моему боссу, но меня вам не обмануть! Не двигайтесь! – приблизился к ним Петр. Вид его был безумным.

Никита не стал ждать, когда чокнутый художник нападет. Одним ударом он выбил из его руки нож, а вторым сбил с ног.

– Беги отсюда! – крикнул он Лене, но она не сдвинулась с места.

Никита с Петром покатились по полу, дубася друг друга кулаками.

– Прекратите, пожалуйста! – причитала над ними Лена, не зная, как унять драчунов.

Наконец Никита прижал художника к полу и, тяжело дыша, прошипел:

– Угомонись! Мы ничего не сделали! Повредили только руку одной фигуры, я заплачу за ее ремонт. Дай нам объясниться.

– Ты хочешь все рассказать ему? – удивилась Лена. – Он же первый подозреваемый!

Петр тяжело выдохнул:

– Подозреваемый? В чем вы меня подозреваете?

– В убийстве! – ответил Никита.

– Чего?! Кого я убил? Вы о чем говорите? – настолько удивился он, что перестал сопротивляться.

Никита отпустил его и сел на полу рядом. Держась за бок, крякнул:

– Ну ты и здоров, а с виду ничего особенного…

– Может, все-таки объяснитесь? – спросил художник.

– Моя идея, мне и рассказывать, – вздохнула Лена. – Мы думали, что внутри восковой куклы ты спрятал труп.

– Какой еще труп?! – изумленно вопросил ошарашенный Петр, потирая запястья рук.

– Труп Ирины, – невозмутимо пояснила Лена.

– Опять Ирина! Я же говорил вам, что в глаза не видел никакой Ирины! – всплеснул руками Петр.

– Может, ты лгал? – надула губы Лена.

– Как такое вообще могло прийти в голову нормального человека? Думаете, если мы тут выставляем зловещих личностей, так и людей убиваем? – возмутился Петр.

– Я сожалею, – ответила Лена, – но вот на этой восковой кукле действительно Ирины бусы из бирюзы.

– Бусы? – переспросил Петр и перевел взгляд на шею женщины в красном.

– Кто у вас одевает восковые фигуры, которые ты делаешь? – спросил Никита.

– Я сам и наряжаю. И мой помощник… – ответил Петр, задумавшись. – Да, я вспомнил про эти бусы! Я сам же и повесил их на шею куклы! Вы у меня не могли спросить по-хорошему, где я их взял, прежде чем уродовать мою работу?

– А где ты их взял? – в один голос спросили сыщики-любители.

– Я их нашел недалеко от нашего музея.

– Нашел?

– Да, вот просто шел и нашел, и все тут. Бездоказательное утверждение, я понимаю, но это правда. Я, помню, ужасно обрадовался, что нашел такую стильную вещицу. Я тогда работал над этой дамочкой и не знал, чем дополнить ее образ. И бусы как раз вовремя нашел. Откуда я мог знать, что бусы принадлежат вашей Ирине? Она, кажется, встречалась с Владимиром? Может, приходила к нам в музей, вот и потеряла бусы, – ответил Петр, вставая с мраморного пола. Подошел к испорченной скульптуре и горестно воскликнул: – Вот ведь вандалы!

– Я заплачу за испорченную руку и моральный ущерб, – сообщил Никита.

– Заплатишь двести долларов, я все забуду, – сказал Петр.

– Заметано. Ты довольна? – обратился Никита к Лене.

– Чем тут можно быть довольной? Скажите, Петр, а бусы были порваны?

– Нет.

– А тогда как же они могли упасть с шеи Ирины? – спросила Лена. – Это невозможно. Женщина может потерять серьгу, если у той слабый замок, но никак не бусы. Если только женщину не волокли по земле… – сказала Лена и сама испугалась своих слов.

Никита и Петр молча уставились на нее.

– Опять ты за свое! – воскликнул Никита, доставая бумажник.

– Ты же сам слышал, что бусы были найдены рядом с музеем! Значит, и тело Ирины несли здесь, – не унималась Лена.

– Поверьте мне, я здесь, как говорится, и днюю, и ночую и никакого тела в глаза не видел, – уже несколько добродушно ответил Петр, получивший оговоренную сумму денежного вознаграждения.

– Еще бы ты признался! – фыркнула Лена.

– Ну да, я же главный подозреваемый, маньяк, прячущий свои трупы в восковые скульптуры! – засмеялся Петр. – С вашим воображением, дамочка, вам бы писательницей быть.

– Я подумаю над твоим предложением, – сухо ответила Лена. – Вы не понимаете! Ира была так ранима и беззащитна, она не заслуживает того, чтобы какой-то подонок, представившись в Интернете дурацким, якобы румынским именем Алукард, убил ее.

– Алукард? – переспросил Петр. – Какая глупость…

– Дракула, если прочесть в обратном порядке, – поправил его Никита. – А это уже не глупость и совсем даже не смешно.

– Вот это уже ближе к Румынии и к нам, – согласился Петр. – Теперь я понимаю ваш интерес к нашему музею, но ничем не могу помочь. Наш восковой Дракула весьма страшен, но совсем не опасен. Вы не знаете, как она познакомилась со своим Алукардом?

– Через Интернет.

– А вы не пробовали завязать контакт с этим Алукардом тоже через Интернет? – спросил Петр.

– Это мысль! – оживился Никита.

– Только она ничего не дает: мошенник, как только выманил Иру, сразу же стер свои данные. Вряд ли он отзовется на что-либо и рассекретит себя… – произнесла Лена задумчиво.

– Может, хватит уже… – снова заговорил Петр, но Лена перебила его, объявив вдруг ледяным голосом:

– Я знаю, где находится Ира.

– Где? – удивленно спросил Никита.

– Только не надо говорить, что теперь вы будете оплавлять все мои работы по очереди! – воскликнул Петр. – Даже если за каждую испорченную скульптуру вы будете давать мне деньги, я все равно не соглашусь! Они для меня словно дети и очень дороги мне.