Фиц осыпал ее лицо поцелуями, и она не могла произнести ни слова. Когда он обнимал ее, она была не в состоянии о чем-либо думать.

Абигайль обвила руками его шею, и их губы слились в жарком поцелуе. Теперь она точно знала, почему согласилась на этот безумный брак. Она руководствовалась не разумом, а чувствами.

— У нас гости, — промолвил Фиц, наконец прерывая поцелуй. — А я измял твое платье. Прости. Почему ты не сошла вниз?

Он опустил ее на пол, но не выпускал из своих объятий. Прижавшись к груди Фица, она слушала, как бьется его сердце.

— Я не могла, потому что не знаю, как должна вести себя графиня, — призналась Абигайль. Она чувствовала себя не в своей тарелке и считала, что поступила опрометчиво, согласившись выйти замуж за графа. — Леди Энн и леди Мэри принесли бы тебе богатство, познакомили бы с влиятельными людьми, помогли бы наладить нужные связи в обществе и сделать карьеру в палате лордов. А от меня никакого толку…

Фиц неожиданно так крепко вцепился пальцами в ее плечи, что Абигайль едва не вскрикнула от боли.

— Я впервые пытаюсь получить от жизни то, чего мне действительно хочется, — сказал он, не спуская с нее пылающих глаз. — Мне не нужны эти спесивые девицы. Ни их деньги, ни их связи. Я хочу, чтобы у Пенни была такая мать, как ты. Я хочу, чтобы ты была хозяйкой в этом доме. Ты поняла?

И он поцеловал ее.

Разве можно было спорить с ним? У нее подкашивались колени. Окружающий мир исчез, Абигайль забыла обо все на свете. В это мгновение для нее существовал только Фиц.

Однако шум голосов на лестнице прервал их ласки. Слуги начали разгружать багаж гостей. Фиц прервал поцелуй, но все еще не выпускал Абигайль из объятий.

— Выходи за меня замуж, дорогая, — сказал он. — У меня есть разрешение на брак, к тому же я привез священника. Мы устроим сегодня свадебный ужин для гостей.

— Как? — пролепетала Абигайль. — Уже сегодня?

— Ну, мы, конечно, могли бы отложить свадьбу до завтра. Но зачем ждать? Наши гости вряд ли расположены задерживаться здесь.

— Ну да, конечно, им наверняка захочется как можно быстрее уехать отсюда, — согласилась Абигайль. Ее волнение нарастало. Она не ожидала, что свадьба состоится так скоро. — Кому же понравится жить в плохо проветренных комнатах, кишащих мышами? Мы сделали все, что могли. Однако запасенной провизии вряд ли хватит на несколько дней.

Фиц улыбнулся.

— Значит ли это, что ты согласна стать моей женой сегодня вечером?

Разве Абигайль могла, сказать ему «нет»?

— Мне страшно… — прошептала она.

— Мне тоже, — тихо промолвил Фиц, зарывшись лицом в ее волосы. — Я боюсь, что окажусь плохим мужем и никудышным графом. Но если ты будешь рядом со мной, я сумею преодолеть все трудности. Во всяком случае, я буду изо всех сил стараться… А теперь давай вместе спустимся вниз, к гостям.

Абигайль, судорожно сглотнув, кивнула.

— Леди Белден сильно злится на меня?

— Она готова размозжить мне голову. Но все это из-за любви к тебе. Маркиза беспокоится за тебя, Абигайль. Ты должна убедить ее в том, что тебе хорошо, и ты знаешь, что делаешь. — Фиц пристально взглянул на нее. — Ведь ты действительно хочешь стать моей женой?

Абигайль, кивнув, заставила себя улыбнуться.

— Да, конечно.

— Отлично. А теперь расскажи, как тебе удалось разыскать миссис Уорт, нанять горничных и одеть их по всей форме? — спросил Фиц и, предложив руку, повел ее вниз по лестнице к гостям.

— О, это длинная история. Я объясню тебе все позже. Впрочем, сначала тебе нужно будет внимательно просмотреть бухгалтерские книги. Ты найдешь в них много интересного.

Мирно беседуя, они спустились в круглый холл, полный гостей. Взоры всех присутствующих были прикованы к ним.

Абигайль залилась краской смущения и потупила глаза. Сегодня вечером она станет замужней женщиной, графиней. При мысли об этом у нее кружилась голова.

Для проведения церемонии бракосочетания Абигайль выбрала не обычную гостиную, а выходившую в сад открытую террасу. Она была украшена цветами в горшках, которые собрали со всей округи. Вдоль невысоких каменных стен поставили садовые скамейки и положили на них подушки для дам. Мужчины могли здесь прогуливаться и курить. Одним словом, место прекрасно подходило для празднества.

У детей была возможность порезвиться на лужайках, оставаясь при этом на виду у взрослых.

Столы для праздничного ужина были накрыты в застекленной галерее, через двери которой можно было выйти на террасу.

По мнению Фица, Абигайль совершила настоящее чудо в его отсутствие — увеличила штат слуг и раздобыла съестные припасы, которых должно было хватить для угощения гостей. Она между делом успела рассказать ему, как ей это удалось.

Однако Фиц так и не нашел времени поделиться с ней тревожными новостями. Ему следовало предупредить Абигайль о том, что душеприказчик был все еще настроен против нее, что леди Изабелла колебалась, не зная, давать ли за своей протеже приданое или нет, что Монтегю так и не нашел злодея, бросавшего в Фица камнями.

Новобрачным предстояло строить свое счастье на зыбком песке.

Тем не менее Фиц не унывал. Он решил после свадьбы снова взяться за старое и с помощью азартных игр поправить финансовое положение семьи. Впрочем, сегодня Фиц не хотел расстраивать свою будущую жену, омрачать ей радостный день.

Ожидая невесту снаружи, у высокой застекленной двери галереи, он заметно нервничал: то потирал руки, то теребил галстук. Его сердце учащенно билось от волнения.

Леди Белден и младшие сестры Квентина привезли Абигайль свадебный наряд. Фиц был одет в черные сюртук и панталоны, белоснежную рубашку и серебристый жилет с жемчужными пуговицами.

Он надеялся, что его невесте понравится скромный свадебный подарок, который он приготовил. У него не было времени для того, чтобы изучить вкусы своей будущей жены, да и денег, чтобы купить ей драгоценности. Тем не менее Фиц постарался угодить любимой. Сюрприз ждал ее в супружеской спальне, где новобрачные должны были вскоре уединиться.

Стоило Фицу только подумать об этом, как он сразу же чувствовал возбуждение. Он почти не обращал внимания на гостей. Легкий июньский ветерок раздувал ленты на шляпках дам и их шарфики из невесомого прозрачного шелка. Мужчины оживленно беседовали, а Фиц, волнуясь, не сводил глаз с двустворчатых застекленных дверей, откуда должна была появиться невеста.

И когда, наконец, Квентин вывел Абигайль из дома на открытую террасу, все примолкли. Даже дети притихли. На ней было прелестное небесно-голубое платье, подчеркивавшее глубокую синь ее глаз. Узкий лазурный лиф оттенял нежную жемчужную белизну высокой груди. На невесте не было шляпки, ее золотистые волосы украшали голубые ленты, вплетенные в прическу.