Аромат вился, кружился и было просто невозможно ждать, когда лепёшки подстынут и появится молочник со свежей продукцией.

Выгрузив и смазав молоком последнюю лепёшку, я разломила её напополам и протянула Алиске.

— Пробуй и не забудь загадать желание.

— Спасибо! – Алиска вгрызлась в горячий хрусткий кусок и зажмурилась от удовольствия, — а зачем желание загадывать?

Вот ведь, иномирянка маленькая. Таких простых вещей не знает.

— Когда пробуешь новую еду всегда надо загадывать желание. Только ни кому не рассказывай, что именно загадала. Мы так в детстве делали.

— И сбывалось? – Алиска подозрительно глянула на меня и откусила ещё один кусочек.

— А-то как же, — немного слукавила я.

На самом деле, я не помню, сбывалось или нет. Но традиция была забавная. В детстве всё кажется веским и важным. А главное – волшебным.

— Загадала, — мечтательно улыбнулась Алиска и проглотила последний кусочек, — вкусно очень. А можно ещё?

— Выбирай.

— Хочу вот этот. С чёрными зёрнышками, — Алиска остановила выбор на лепёшке с чёрным тмином.

— Угу, — я выбрала самую румяную и протянула девочке.

В калитку гулко забарабанили.

— О, дон Николо. Вовремя.

Я побежала к воротам, отворять.

Там и в самом деле стоял дон Николо…но не один. Позади него столпилась целая куча народа. Незнакомого и сердитого. Они напряжённо глянули на меня и попытались спрятаться за спину извозчика. За доном Николо выстроилась неровная очередь, как в магазин телефонов, когда новый яблочный мобильник привозят.

Я вышла на улицу и затворила за собой калитку. Ничего непонятно, но очень неприятно. Зачем они тут? Чего хотят?

Что бы ни было – бороться буду до последнего.

— Утро доброе, светлая дона, — начал дон Николо.

— И вам, доброе, коль не шутите, дон Николо, — настороженно оглядела столпившихся людей.

— Тут такое дело, — извозчик оглянулся назад, а потом посмотрел на меня, — я тут людям про тебя порассказал. И они к тебе пришли. Это все жильцы нашенской улицы.

— И чего хотят жильцы? Кровушки свежей на завтрак?

— Дык, — дон Николо развёл руки в сторону, — хлебу твово. Уж битых полчаса на всю околицу пахнет. Вот мы и пришли. Я за главного, потому как мы уж почти родственники стали. Представлять их буду, а то сами они тебя побаиваются. Больно ты внушительная и самостоятельная.

Я моргнула. Дон Николо ждал. Ждали жильцы «нашенской улицы» и смотрели на меня голодными глазами, сглатывая слюни.

Так это покупатели, а не грозные мародёры? Я-то боялась, что не продам все лепёшки, а тут ещё и не хватит. Кажется, придётся сегодня ещё пару раз ставить тесто. Чувствую, конкуренцию местным пекарям я составила знатную! А ведь я ещё только разгон набираю.

Я широко улыбнулась и распахнула калитку:

— Входите, будем прямо из дому торговать. Зато всё пышущее жаром и свежайшее.

Глава №36

Глава 36

«Жильцы нашенской улицы» оказались большими любителями поесть горячего хлеба. Вмиг вынесли все мои лепёшки – едва успела долю маленького хозяина припрятать – и заказали ещё. А для надёжности выстроились под воротами в длинную бесформенную очередь в пятьдесят человек. Для порядку и расчёту – чтобы никто наглый раньше других не пролез за свеженькой выпечкой.

Даже мои мастера и работники с трудом прошли через жильцов. Завязалась небольшая склока, в ходе которой мои работящие помогаторы громко доказывали, что они вовсе не за хлебом без очереди ломятся, а мечтают попасть на свои рабочие места.

Пришлось вмешаться, утихомирить склоку и подтвердить слова работников. Входили мои мастера-помощники под подозрительными взглядами «жильцов нашенской улицы». Всё-таки не смогла я их окончательно убедить, что никто лепёшки вне очереди не получит.

Признаться, размер толпы под воротами вводил меня одновременно в тихий ужас и безумный восторг.

Ужас от того, что я не представляла себе, как справиться с таким замесом теста. На пятьдесят лепёшек нужно приготовить тесто из десяти килограмм муки. И этого хватит, только при условии, что каждый человек возьмёт только одну лепёшку. А люди в очереди планировали купить по две-три каждый!

Восторг же возникал от этого же великолепного развития событий – пятьдесят человек в первый же день, плюс те двадцать, кто с утра набежал!

Подвеска радостно со мной соглашалась и неистово пульсировала, вбирая в себя магические потоки и, кажется, мои чувства. Она начала немного искрить, временами вспыхивая яростным алым светом. Чтобы избежать лишних вопросов, я застегнула верхние пуговицы домашнего платья и засунула подвеску за шиворот. Камень сначала слегка возмутился – нагрелся на пару градусов – но потом смирился, остыл и продолжил пульсировать в такт биения моего сердца. Но к этому я давно уже привыкла, поэтому даже не приняла во внимание, а потом трудовыебудни окончательно вытеснили все мысли о подвеске.

На кону стоял злободневный вопрос – как приготовить тесто из тридцати килограммов муки?

После недолгих раздумий, решила разделить замес на два раза и призвать помощников. Выбор пал на разумную дону Миро и…на мускулистого дона Алэрико.

Дона Миро мне нужна была ещё и для эксперимента. Хотелось проверить, будет ли местная женщина негативно влиять на процесс приготовления еды вне магических помощников – огненных саламандр. Когда мы вместе готовили на кухне, в еде не чувствовалась отвратительная помойная нотка. Возможно, потому как мои ящерки имеют другую природу, нежели те, что живут сейчас в домах горожан.

Просто, после возникшего ажиотажа, родилась ещё одна идея. Бизнес-план, так сказать. Но обдумаю я его позже, когда проведу эксперимент.

Дон Николо говорил, что местные не стали готовить на огне потому как муторно и чаду много. А что если не только поэтому? Что если магическая ипостась острова и в этот процесс вмешалась, отняв часть вкуса и утянув за тонкую перегородку к маленьким хранителям, да духам-помощникам?

Ну, а дон Алэрико нужен мне для чисто утилитарных целей – месить тесто. Очень уж он мускулист и могуч! Мы скорее сопреем вместе с доной Миро, чем промесим столько теста, а Алэрико – эта мощная глыба – справится на раз.

Дона Миро согласилась сразу. Я пообещала ей пять лепёшек за помощь, поэтому она даже не раздумывала.

Алэрико, после моей путанной просьбы, замер на мгновение, а потом просто пошёл на кухню мыть руки. Всё-таки отвратительная у него привычка – ничего не говорить и не объяснять! Как будто