Резко, как отбрасывают клинок, девчонка кинула взгляд себе под ноги. Последнее уцелевшее яйцо вспучилось и с громким хлопком лопнуло, взрывом взметнув наружу все свое содержимое. Липкий желток с маху залепил Ирке глаза.

Под дружный хохот торговок Ирка отерла слипшиеся ресницы, взвалила на плечо складной столик и побрела прочь с базара.

– Нет, ты видала? Яйцо прямо в рожу – бабах! – Заходясь смехом, веселая молодая торговка подтолкнула локтем соседку-старушонку.

– Видала! – заледеневшими от ужаса губами шепнула старушонка и часто, мелко закрестилась, глядя вслед уходящей фигурке.

Согнувшись под тяжестью раскладного столика, Ирка медленно брела от шумного проспекта вниз по дорожке, к своему дому на самом дне старой городской балки. Солнце нещадно припекало, футболка липла к мокрой от пота спине, остатки яйца вокруг глаз слиплись сухой коркой. Громадный черный джип, тихо шурша шинами, прокатил мимо. Отступив к забору, Ирка проводила его завистливым взглядом: наверняка внутри там кондиционер, водителю хорошо и прохладно. И вообще: машина его везет, не то что Ирка – сперва пёхом из балки наверх, в гору, товар и столик на своем горбу, теперь вот обратно, по солнцепеку. Правда, с одним столиком, уже без товара. И без денег. Ох, бабка орать станет! Сама ведь виновата, а обвинит Ирку! Девчонка тяжко вздохнула, перекинула столик на другое плечо и зашагала дальше.

На перекрестке двух улочек она снова увидала темный джип. Медленно, словно разыскивая что-то, машина катила вдоль покосившихся заборов. Ирка мимолетно удивилась: что может быть нужно владельцу роскошного авто здесь, среди нищих домишек? И тут же позабыла о черном джипе, потому что битая каменистая тропинка круто пошла под уклон, свернула и привела Ирку прямо к калитке ее собственного родного двора. А у калитки, боевито уперев руки в бока, возвышалась Иркина драгоценная бабка.

– Ну так шо? – поинтересовалась старуха, одаривая внучку неласковым взглядом.

– А ничего! – столь же неласково бросила Ирка и скинула с плеча осточертевший столик. – Тебя ж предупреждали, что больше не позволят задаром на базаре торговать? А ты что? Меня отправила? – Ирка почувствовала, что начинает злиться по-настоящему: на смотрительницу, на базарных торговок, а в первую очередь на бабку, так хладнокровно подставившую собственную внучку!

– Так тому ж и отправила, що попереджалы, – совершенно спокойно ответила бабка.

Ирка даже поперхнулась от негодования. Ничего себе заявочка!

– Шо, дылда та здоровенная, шо там за порядком глядит, лезла до тебя? А ты ей шо? Ну шо, шо ты ей сделала? – с жадным любопытством выспрашивала бабка.

Ирка уставилась на старуху в полном изумлении:

– Я ей – ничего! Это она мне что хотела, то и сделала. Столик перевернула, все помидоры подавились, яйца вдребезги! Велела, чтоб больше ни тебя, ни меня на базаре не было!

На лице бабки, словно в зеркале, тоже отразилось изумление:

– Яйця побылыся? Помидорки? И ты дозволыла? Та на що ж я тебя посылала?

– Не знаю я, на що! – заорала Ирка.

– Так шо ж, ты и не продала ничого? И грошей не принесла? – все с тем же удивлением вопросила бабка, глядя на пустой мешок из-под товара.

– Да что б я продала, ну что?! Говорю ж тебе, тетка та, с базара, все побила, пораскидала…

– Ой, лишенько! – пока еще тихо взвыла бабка. – Яичечки мои, помидорочки! Попропадалы вси! Та що ж це в мэнэ за дытына така! Та ниякого ж з цей дытыны проку! Та що ж ты, бисова дивка, не могла ту гадину остановить? Не могла з нею чогось сделать такого, щоб вона бильше до нас не цеплялася?

Ирка коротко перевела дух. Так вот оно что! Вот почему бабка отправила на базар ее! Рассчитывала… Девчонку вдруг мгновенно затошнило. А ведь чуть не вышло по-бабкиному. Всего секунды отделяли грозную базарную смотрительницу от того, чтоб превратиться в труп с начисто снесенной головой! Вот ведь дура старая, жадная! Ирка с ненавистью уставилась на вопящую старуху. Готова из внучки убийцу сделать, лишь бы за место не платить! Ирка почувствовала, как волна гневного жара поднимается из глубин души, и быстренько прикрыла глаза ресницами. А то ведь, не ровен час, сама бабулька запросто станет трупом. Хорошо прожаренным.

Старательно глядя в сторону, Ирка ровным голосом сообщила:

– Единственное, что можно сделать, это заплатить за место.

– Та що? – взвизгнула бабка. – Ото умная дытына, щоб тебе! З чого платить? Клубника на весни була? Не було клубники! Грядки черные, пожженные, не растэ там бильше ничого, може, и не вырасте никогда… Чия це работа, га? – Точно как давешняя базарная тетка, бабка ткнула обвиняющий палец Ирке под нос.

Ирка снова отвела глаза. Ну, допустим, работа не совсем Иркина. Правда, пышущая зеленым колдовским огнем рука гонялась за ней. И удирала Ирка как раз по клубничным грядкам, и теперь там действительно лишь черное горелое пятно. А клубники, верного источника дохода, больше нет и не будет.

– Огород весь песком та каминням заваленный… – продолжала обвинять бабка. – Це хто сделал?

На огороде развалились песчаный и земляной великаны, натравленные на Ирку с Танькой конкурирующими ведьмами. И вот тут уж бабка категорически не права!

– Прибрали мы огород, прибрали! – завопила Ирка. – Вон, чистый, ни песчиночки! Ты сама после того раза на базар картошку молодую мешками таскала! Свеклу, помидорчики! Раньше всех, впереди сезона!

И верно, наутро после битвы весь огород был завален не только песком и землей, но и свежими молодыми овощами, вызревшими в теле земляного великана из выплеснутого на него Иркой борща. Довольная бабка тогда неплохо заработала. И сейчас старуха на мгновение замолчала, не зная, что ответить.

– Так що, думаешь, нам тих грошей на всю жизнь хватит? – Бабка недолго пребывала в растерянности. – З такими-от тратами? Грошей не заробыла, товар попортыла… – Неожиданно новая мысль пришла бабке в голову: – Помидорки побылыся, а кабачата шо ж? Подобрать не могла?

Ирка представила, как под взглядами хихикающих торговок она ползает по грязному асфальту, собирая раскатившиеся кабачки, и ей стало дурно.

– Может, тебе еще и кулечек с битыми яйцами приволочь? – сквозь зубы процедила Ирка.

– А и приволокла б, не барыня! Яишню б пожарили! Ни, ну що ж це за дытына така, мени, старой, на бидну голову! Однэ разорение з нее, одни тильки убытки!

– Ну так выгони меня, и все! – закричала Ирка. Ком обиды залепил горло. Да что она бабке – курица? Мало яичек несет?

– Выгони! А бабке старой одной по хозяйству! Дивка бисова! На все согласная, лишь бы не робыты! – тут же подхватила бабка. – Пол не метенный, по двору все валяется, а вона соби сыдыть! – покосилась на стоящую у калитки Ирку и уточнила: – Стоить! Ручки наманикюренные склала!

Ирка быстро спрятала руки за спину. Она вчера полвечера убила на свой маникюр: поверх темно-синего лака еще и разрисовала каждый ноготь под японские иероглифы. Тонкой гелевой ручкой. Ирка считала, что вышло не хуже, чем во всяких дорогих салонах, и маникюром гордилась. Но бабке этого, конечно, не понять!