Глава 54

По новой группе бусов пушки выстрелили практически в упор. И впервые получили ответку: не менее двадцати пушек богдойцев ударили по берегу.

— Выцеливай ихних пушкарей! — закричал Ивашка, но, по большому счету, это был бесполезный приказ. Пищали лупят по площади, и даже с двадцати шагов немного шансов, что пуля попадет именно в того врага, в которого целишься, а не в его соседа.

Обстрел берега особой опасности не сулил, но маньчжуры были всё ближе.

— Пушки — последний выстрел! — скомандовал Дурной и велел звать транспорт.

Снова казак с прапором отбежал от берега и клубов дыма и закрутил стягом по кругу — будто голубей отгонял. От общей массы конницы сразу же отделились несколько десятков всадников. Ехали не спеша, потому что все лошади были спаренные. Между каждой парой провисали толстые кожаные носилки, прикрепленные к седлам. Когда «эвакуаторы» прибыли, пушкари уже начали разбор батареи. Кряхтя от натуги, они поднимал пушечки и закидывали их в носилки. Лошадки допгруз держали достойно — тут больше страха было за целость крепежей.

Минувшей зимой Санька организовал-таки изготовление колесных лафетов. На ровном участке они работали славно! Но по бездорожью колеса не выдерживали и часа — разлетались вдребезги! Так что пока от них пришлось отказаться. А даурские кони тихой рысцой могли везти пушки «в люльках» часами.

Ядра и порох загрузили в дополнительные сумы запасных лошадей — и артиллерия начала уходить. Свою задачу она выполнила на пятерку: потоплен один бус, еще с десяток сильно повреждены. После последнего залпа сразу два судна пошли носом в воду и так и не добрались до берега. А вот остальные…

— Пора!

Несколько горшков со смолой и паклей заготовили заранее. Но так и не придумали, как метать эти штуки на большое расстояние. Потому решили, что это будет разовая акция. Маньчжурские суда только ткнулись носами в берег, как десяток самых ловких казаков спрыгнули вниз с обрывистого бережка и метнули горящие сосуды. По ним тут же открыли стрельбу, половина смельчаков пала на месте, но остальных вытянули веревками.

Началась высадка.

Казаки и дауры отстреливали врага, соревнуясь в скорости. Наступил недолгий, но самый выгодный для этого момент. Только скоро маньчжуры накопятся и ударят. Санька подал новый сигнал кавалерии — Аратан отправил к берегу еще сотню всадников с заводными конями. Это были люди Лобошоди. К ним спешно отводили раненых, сажали на свободных лошадок, некоторых даже привязывали — и дауры уводили раненых вслед за артиллерией. На берегу оставалось немногим больше ста человек.

— Ну, видать, всё? — уточняюще посмотрел Ивашка на атамана.

Санька замялся. Страшно не хотелось уходить, мало урона причинили богдойцам! Очень мало! Но промедлить опаснее, чем поторопиться — если враг успеет вцепиться в пехоту, оторваться станет гораздо труднее. И Дурной кивнул.

— Убрать пищали! — закричал «Делон». — Поджигай!

Временные брустверы еще весной сделали из дерева. Просохло оно отлично, да еще кое-где смолой промазали. Отходя, казаки сунули в них пару факелов — и вспыхнуло знатно! Увы, среди буйствующей июньской зелени настоящий пожар не сотворить… Но, всё равно, какую-то преграду перед богдойцами сделали.

— Уходим!

Саньке и Ивашке подвели лошадей. Увы, на всех такого транспорта не нашлось, так что стрелки уходили пешими. Атаман оглядывал их лица: хмурятся, конечно, что приходится отступать, но всё равно довольны, ровно, хорошо проделанной работой. Сопровождая пехоту, Санька выхватил среди стоящих всадников мелкую фигурку. Маленький тигр сидел в седле, молчаливый и сосредоточенный. Поймал взгляд друга и только сухо кивнул.

Дурной ответил также, стегнул лошадей, догоняя раненых и артиллерию. Темноводское воинство уходило на запад, по заранее отмеченному маршруту, по которому их вели судурские проводники. Впереди — почти двести верст до Зеи. А позади…

А позади, сквозь дым и копоть, на высокий берег уже выходили первые десятки богдойцев. Разумеется, первыми Шархуда послал латную пехоту. Вот по ним-то — крепким конным кулаком — и ударил Аратан! Почти пять сотен всадников смели передовую пехоту. И потом еще дважды опрокидывали их с обрыва. Но маньчжуры не сдавались, подтягивали новые силы и, наконец, вышли на берег плотным строем, ощетинившись копьями. Тут, конечно, легкая конница была бессильна. Почти.

Дауры закружили по голому берегу, утыкивая пехоту стрелами. Большая часть, конечно, уходила в щиты, но и раненых среди латников появилось немало. Пешие догнать всадников не могли, лишь бессильно кидались из стороны в сторону. Шархуда понял опасность и все-таки рискнул вывести вперед своих стрелков. Первый же залп корейских мушкетеров отрезвил дауров, и Аратан понял, что пора догонять остальных. В принципе, в этот день его воины пожали самую богатую ниву. И, если бы не корейцы, они бы это сделали почти без потерь. Однако, всего один залп — и три десятка дауров пали с коней. Раненых было еще больше.

Шли до ночи, лагерь разбили в поле, не скрываясь. Такую толпу особо и не спрячешь, но, главное, не было у Саньки такой цели. «Вываживание рыбы» продолжалось, Шархуда не должен соскочить с крючка.

— Да идут-идут они, — успокаивал атамана Аратан, который постоянно слал назад разъезды.

— Интересно, сколько их, — размышлял вслух Дурной. — Много ли мы перебили? Много ли при кораблях осталось?

Но таких разведданных не было. Приходилось исходить из того, что маньчжуров от одной до полутора тысяч. И, скорее всего, почти все пушкари, мушкетеры и конница целы. Ощутимые потери лишь у пехоты.

— Ничо, — повернулся Дурной к черному востоку. — Проредим еще.

Равнина между Буреей и Зеей — это не блин равнины. Постоянные легкие всхолмья и пологие распадки — так и идешь, то вверх, то вниз. Леса немного, в основном, жидкие дубняки, но попадаются и языки настоящего леса. В одном таком Аратан на второй день устроил засаду вместе с чохарами и шепками. Воспользовавшись самоуверенностью богдойцев, которые изо всех сил гнались за врагом и забыли об осторожности, дауры подгадали так, что смогли нанести удар прямо по корейской пехоте — отомстили за вчерашнее. Порубили и потоптали их знатно! Делгоро даже лично снес башку какому-то нарядному начальнику. Но после «засадный полк» едва унес ноги от восьмизнаменной конницы. Снова потери понесли в самом конце боя. Маленький тигр увлекался и пропускал момент, когда нужно отходить.

Но за это темноводцы тоже отыгрались — в очередной пади. Пади, они ведь разные бывают. И, еще на стадии подготовки плана, Санька со товарищи нашли такую, что мимо не пройти. Распадок почему-то шел не по прямой, а слегка изгибался и в своем истоке превращался в настоящий овраг. Казаки его загодя слегка подработали, построив еще одну батарею.