— Князь правит твердой рукой, слушает мудрых советников. Законы и подати устанавливает справедливые. Если ты едешь в княжескую дружину вступать, так он как раз воинов принимает. Хочет свою дружину увеличить на страх недругам. — Речь звучала внятно, женщина выговаривала слова старательно, как на нить нанизывала.

Точно! Она не нашего рода — догадался Рагнар. Родилась норманнкой или саксонкой, а за руса ее замуж выдали.

— Люди называют меня Рагнаром, служу князю Славомиру. В Старград по поручению князя еду, о мире говорить, — безбоязненно выложил мечник. Почувствовал, что так и норманнка откровеннее будет, а то говорит, не как думает, а как положено людям Славера говорить.

— Я Эрла, дочь Хьерта Торвардсона, жена люблинского боярина Крома, ездила отца и братьев навестить, сейчас домой возвращаюсь.

— Остров Фюн? Большой старый дом на берегу пролива? Лодки на берегу? — добродушно улыбнувшись, Рагнар перешел на норманнский язык.

— Нет, Роскильде. Мой отец — хевдинг конунга Харальда Синезубого… был, — поникшим голосом добавила Эрла. В уголках глаз красавицы блеснули слезы.

— Три дня назад Харальда сверг его сын Свен, — пояснил старший слуга Эрлы Хьертовны. — Нам повезло, вовремя отплыли. Что стало с конунгом и его ближниками, неизвестно.

Эта новость Рагнару пришлась по душе. Стараясь не подавать вида, он продолжил расспросы. Тем более, Эрла и Некрас сами были не прочь облегчить душу, выложить свои горести и переживания случайному хорошему человеку.

В Роскильде судьба благоволила Эрле, отец и братья заранее договорились с кораблем до Люблина. День отплытия почти совпал с переворотом. Что произошло ночью, когда в город вошли хирдманы Свена, Эрла только догадывалась. Они уже собирались гасить огонь, как к отцу прибежал гонец, молодой хирдман, почти юноша, страшно напуганный и заикающийся от волнения. Старый Хьерт сразу после ухода гонца облачился в кольчугу, взял свой шлем, щит и меч и ушел в терем конунга. Назад он уже не вернулся.

Рано утром братья почти силой посадили Эрлу на корабль, бежать вместе с ней они отказались. Тем более, в отличие от отца и сестры, они были язычниками и могли не опасаться гнева Свена, еще ночью спалившего городскую церковь вместе со всеми священниками. Рагнар с самого начала догадывался, что разговаривает с христианкой. Что ж, человек сам выбрал, каких Богов почитать, его право. Ничего необычного, в Люблине много поклонников распятого господина закатных и полуденных народов.

На следующий день после выхода в море кормщик, опасаясь приближения бури, повернул корабль к Старграду, и вовремя. Они вошли в гавань за час до того, как ветер усилился и по гребням волн побежали белые барашки. Здесь Эрла решила не ждать, пока море успокоится, а ехать домой посуху. Потеряв отца, она боялась за мужа и детей. В городе говорили разное. Судачили: князь Белун идет в большой поход против Оттона. Опять кровь прольется, может и Люблин пострадать. Тем более к Белуну люди идут со всех концов земли, а вдруг боярин Кром тоже решил к ободритам присоединиться?

Да и в Старграде не все было спокойно, боялись саксов. Кабы не пришли город отбивать.

Князь Славер хорошо знал служившего его отцу Крома, помнил и его жену, принял Эрлу хорошо, в своем тереме палату отвел. Но выделить гридней в дорогу не смог или не хотел. По слухам, у него самого не все хорошо. Спешно дружину собирает, принимает всех желающих. Боится и ободритов, и саксов. При этом надеется город и землю за собой удержать. В городе бают, что велиградские князья с него дань запросили за помощь в захвате города. Вот такие новости.

Посочувствовав беде боярыни, Рагнар вспомнил, что проезжал мимо деревеньки с пришлым людом. Видел там большую церковь. До заката можно успеть доехать, а священник ночлег своей сестре по вере даст. Слышал, есть у христиан такой обычай, и даже соблюдается.

— Белун с него дань требует? — сплюнул сквозь зубы Змейко, когда воз люблинской боярыни остался далеко позади.

— Поговорим, — кивнул в ответ Рагнар. Из рассказа Эрлы он понял, что Славер вцепился зубами в Старград и боится его потерять. Это хорошо. Можно попробовать намекнуть Славеру: князь Славомир умеет прощать чужие ошибки, и, если Славер сдержит слово, зла на него держать не будет. Еще можно набегом норманнов пригрозить. Напомнить про Свена и его хирдманов.

Рагнар этого не замечал, но за последние два месяца он сильно повзрослел. Бесследно исчез юный, чуточку наивный, с восхищением смотревший на прославленных князей и бояр гридень. Груз ответственности, тяготы походов и боев медленно, но верно делали свое дело, превращали отрока в зрелого мужа.

В этот день доехать до Старграда они не успели, к вечеру начал накрапывать дождик, хорошая дорога кончилась, и под копытами лошадей захлюпала ярко-рыжая глина. Пришлось заночевать в придорожном лесу, под ветвями старой густой ели. Зато утром, пройдя всего два поприща, они оказались перед городскими воротами. Удостоверившись у сторожевых гридней, что князь в Старграде, Рагнар повел своих людей прямо в Верхний город.

Да, Старград за последнее время изменился. Тогда, после приступа, люди боялись нос на улицу высунуть. В памяти Рагнара остались пустынные, вымершие улицы, закрытые ворота и ставни. Сейчас перед глазами ободритов открылся большой, шумный, многолюдный город. На улицах звучала русская и норманнская речь, частенько до ушей доносились фразы на саксонском или ином близком ему языке. На одной из площадей, перед христианской церковью, раскинулся торг. Вильк покосился на десятника и перевел взгляд на торговые ряды. Рагнар в ответ резко мотнул головой. Не время, сначала дело сделать, гулять потом.

Перед воротами Верхнего города их остановили.

— Куда едете? — двое дружинников в полном доспехе, с мечами на поясе скрестили копья перед лошадью Рагнара.

— Дело есть к вашему князю. Слово князя Славомира ему везу.

— Ободриты? Проезжайте. — Из-за ворот выступил воин, выделявшийся горделивой осанкой и ярко-синими длинными усами. — Мстивой, сопроводи, покажи дорогу.

Один из сторожевых воинов, до этого сидевший на корточках, прислонившись спиной к створке ворот, поднялся на ноги и, сделав приглашающий жест, зашагал по улице в глубь города. При этом еще один гридень, совсем еще молодой отрок, бросился бежать по направлению к бывшим епископским палатам. Понятно, спешит предупредить старших о неожиданных гостях.

— Нам бы перекусить с дороги и коней напоить, — негромко, но так, чтобы его слышал провожатый, молвил Рагнар.

— Для хороших гостей у князя всегда найдется место за столом, — отозвался Мстивой.

Шагал он быстро, правда, при этом умудрился выбрать самую длинную дорогу, да еще дважды провести гостей по одной и той же улице. Рагнар на это только хитровато подмигнул своим товарищам. Все понимаем, если хочет, пусть показывает, будто Верхний город больше, чем весь Старград. Выросший в шумной приморской Барте, а потом живший в стольном Велиграде, Рагнар с детства привык находить дорогу среди переплетения городских улочек. Внутреннее чутье урожденного горожанина помогало.