Риган инстинктивно бросилась к лестнице.

— Бери Уэсли, — скомандовала она Трэвису. — А я заберу Дженнифер.

Она быстро нашла спящую дочь, подхватила ее на руки и помчалась вниз по лестнице, оказавшись у входной двери как раз в тот момент, когда Трэвис с трудом вытаскивал брата из дома. Ни у того, ни у другого не было сил, и им потребовалось много времени, чтобы выйти наконец из задымленного дома на свежий воздух.

Трэвис осторожно положил Уэсли на траву.

— Я схожу за лошадьми и повозкой.

— Трэвис, — Риган взглянула в сторону дома, первый этаж которого был уже охвачен пламенем, — мы не можем оставить Марго умирать там. Надо ее вывести.

Ласково погладив ее по щеке, Трэвис бросился в дом. Он вышел оттуда через несколько минут, таща на плече Марго, которая брыкалась, царапалась и ругала его на чем свет стоит. Он сбросил ее на землю.

— Не стоит спасать этот проклятый дом ценой человеческой жизни, даже твоей, — сказал он, не обращая внимания на ее гневный взгляд.

Риган, склонившись над Уэсли, перевязывала ему рану в боку.

Стоило Трэвису на мгновение отвернуться, как Марго вскочила и бросилась к дому.

— Там остался мой папочка! — вопила она.

Увидев, как первые языки пламени прикоснулись к ее юбкам, Трэвис понял, что не сможет спасти ее. Схватив свою дочь, которая, вытаращив глаза, смотрела на все происходящее, он прижал ее личико к своему плечу.

Пропитавшееся виски платье Марго вспыхнуло в считанные секунды, и Уэсли прижал к себе Риган, чтобы она могла выплакаться на его плече.

Лишь через некоторое время они смогли оправиться от потрясения. Трэвис, с любовью прикоснувшись ко лбу брата, улыбнулся ему и сказал:

— Позаботься о моих женщинах, пока я схожу за повозкой.

Когда он вернулся, их уже окружала толпа работников с плантации, которые беспомощно стояли, глядя на горящий дом. Было уже слишком поздно пытаться спасти его. Мужчины выводили лошадей из ближайших конюшен, и двое из них помогли Трэвису уложить Уэсли в повозку. Дженнифер, слишком уставшая и ошеломленная, чтобы разговаривать, молча сидела рядом со своим дядей.

Когда Трэвис и Риган уселись на сиденье, он обернулся к ней:

— Едем домой?

— Домой, — прошептала Риган. — Мой дом там, где ты, Трэвис, и именно там я хочу находиться.

Он поцеловал ее.

— Я люблю тебя, — сказал он, — и…

— Я тут истекаю кровью, а эти двое милуются, — раздался приглушенный голос Уэсли.

— Милуются! — фыркнул Трэвис, погоняя лошадей. — Ты, дорогой младший братец, даже не знаешь, что означает слово «ухаживать». Как только ты достаточно окрепнешь, я расскажу тебе о самом великолепном ухаживании в мире. Возможно, когда-нибудь ты сможешь проявить хотя бы наполовину такой же творческий подход… — Он скосил глаза на Риган, которая рассмеялась, услышав эти слова, а увидев обиду на его лице, расхохоталась еще громче.

— Думаю, будет неплохо послушать твои истории в изложении Риган, Трэвис, — улыбнулся Уэсли.

— Дом, — сказала Риган, утирая набежавшие на глаза слезы. — Приятно все-таки возвращаться домой.

Лицо Трэвиса, повернувшего лошадей к плантации Стэнфордов, тоже озарилось улыбкой.