Я пришла на нашу могилу, положила свежий букет цветов для Айви Мей, подергала немного сорняки — вокруг могилы Коулманов тоже, потому что она нуждается в уходе. Коулманы в этом отношении довольно небрежны. А потом я просто сидела. День был такой замечательный — солнечный, тихий. Я наслаждалась травой, цветами, деревьями вокруг. Думала о новом короле — Георге V. Даже несколько раз произнесла его имя вслух. Теперь, когда у меня есть брат с таким же именем, мне легче его принять.

Потом мне пришла в голову мысль пройтись по ангелам. Я так давно не видела их всех. Начала я, конечно, с нашего, а потом пошла дальше, ведя счет. Теперь их намного больше, чем тридцать один, но я искала только старых ангелов из моего детства. Это было все равно что встречаться со старыми друзьями. Я насчитала тридцать, но вот тридцать первого никак не могла отыскать. Я пошла в глубь кладбища — в его северо-западный угол и все еще продолжала поиски, когда услышала звон колокольчика, извещавшего о закрытии. Тут я вспомнила, что забыла о спящем ангеле, и поспешила к нему по Египетской аллее. И только увидев его, спящего на боку с аккуратно сложенными крыльями, я почувствовала, что могу уйти.

Я поспешила по дорожке к выходу. Уже и в самом деле было очень поздно — ни души вокруг, и я волновалась, как бы ворота не оказались заперты. Тем не менее я всего на секундочку забежала на луг, чтобы проститься с Айви Мей.

И тут я увидела Саймона, Джо и мистера Джексона, которые сдвигали гранитную плиту с могилы Коулманов! Я была так потрясена, что замерла на месте, открыв рот. У меня мелькнула жуткая мысль, что я потеряла и Мод тоже. Потом меня заметил Саймон. Он бросил лопату, а следом за ним остановились Джо и мистер Джексон. Вид у них был такой виноватый, что я сразу поняла — что-то здесь не так.

— Боже мой, что вы делаете? — воскликнула я.

Саймон скользнул взглядом по мистеру Джексону, а потом сказал:

— Лайви, подойди сюда — присядь на минутку. — Он показал на ногу моего ангела. Я не без опаски села под ней — никогда особо не доверяла ангелу после его падения.

Саймон мне все объяснил. Поначалу я и слова не могла вымолвить, но когда обрела дар речи, проговорила:

— Мой христианский долг напомнить вам: то, что вы делаете, — незаконно и безнравственно.

— Мы знаем, — ответил гадкий мальчишка. Произнес он это чуть ли не с радостью в голосе!

— Она этого хотела, — очень тихо сказал мистер Джексон.

Я посмотрела на него. Ему и Саймону это могло стоить места. Сообщи я об этом в полицию, это могло бы погубить жизнь им обоим. А также ужасно расстроить Мод и ее отца. Я могла бы это сделать.

Но это не вернуло бы Айви Мей.

Они с опаской смотрели на меня, словно знали, о чем я думаю.

— Вы расскажете об этом Мод? — спросила я.

— Когда придет время, — ответил мистер Джексон.

Я выдержала паузу. На кладбище было очень тихо, словно все могилы ждали моего ответа.

— Я никому не скажу, — сказала я наконец.

— Лайви, ты уверена? — спросил Саймон.

— Ты считаешь, что я не умею хранить секреты? Я ведь не рассказала Мод о том, что случилось с ее матерью, ну, ты знаешь, о чем я — о ребенке. Я ведь сохранила эту тайну.

Мистер Джексон вздрогнул и покраснел. Я посмотрела на него, и тут, спустя годы, в течение которых эта головоломка не находила решения, я наконец-то позволила ему занять место рядом с Китти в этой истории. К моему великому удивлению, я прониклась к нему сочувствием.

Еще одна тайна. Но я ее не выдам. Я оставила их выполнять эту скорбную миссию и побежала домой, стараясь не думать о том, что они делают. Это было не так уж и трудно — как только я вошла в дом и взяла на руки моего братика, то обнаружила, что можно легко забыть обо всем, кроме его милого личика.

Было уже далеко за полночь, когда мы с папочкой поднялись на Парламент-Хилл. Мы ходили в новую обсерваторию Хэмпстедского научного общества у Уайтстоун-Понд, чтобы посмотреть на комету Галлея, и теперь через Хит возвращались домой.

Зрелище меня разочаровало — убывающая луна светила так ярко, что комета была едва видна, хотя ее длинный искривленный хвост производил впечатление. Но папочка любит обсерваторию — он так рьяно ратовал за ее строительство, — и я не хотела портить ему вечер жалобами на луну. Я была там одной из немногих дам и помалкивала.

Теперь, когда луна опустилась ниже, комета стала виднее. И я чувствовала себя свободнее, чем среди всех этих людей, попивающих бренди и курящих сигары под куполом обсерватории. На холме все еще было полно народу, глазеющего на комету. Кто-то даже наигрывал на аккордеоне «Немного вкусненького не повредит», хотя танцевать — никто не танцевал, ведь всего через несколько часов должны были состояться похороны короля. Странно, что комета появилась в небе в ночь перед его похоронами. Лавиния любит поднимать шумиху вокруг таких вещей, но я знала: это простое совпадение, а совпадения нередко объяснимы.

— Идем домой, Мод, — сказал папочка, выбросив окурок в траву.

Краем глаза я уловила какое-то сияние и посмотрела на соседний холм в направлении Хайгейта — там горел огромный костер, освещая деревья вокруг. Мне показалось, что среди пляшущих ветвей я увидела кладбищенский ливанский кедр.

Этот костер явно не был совпадением — кто-то, видимо, разжег его в честь короля. Я улыбнулась. Я люблю костры. У меня было такое чувство, будто его зажгли и для меня.

Папочка исчез внизу в темноте, опередив меня, но я задержалась еще немного, переводя взгляд с кометы на костер, с костра — на комету.

Это занимает много времени. Мы работаем всю ночь. Он был прав насчет костей.

Потом, с первыми лучами солнца, мы берем ведра и наполовину заполняем их песком. Затем с песком смешиваем прах и разбрасываем его по всему лугу. Мистер Джексон собирается позволить диким цветам разрастись здесь, как она того хотела. Это будет так не похоже на все эти клумбы и аккуратные тропинки.

У меня еще остается немного в ведре, и я иду к розовому кусту на могиле нашего деда и разбрасываю остатки там. Так я могу быть уверен, что какая-то ее часть будет здесь, если Мод когда-нибудь захочет узнать. И потом, костная мука полезна для роз.

Благодарности — единственная часть романа, в которой автор говорит своим «нормальным» голосом. И как следствие, читая их, я всегда ищу ключи к характеру авторов, их методам работы и образу жизни, а также к связям с реальным миром. Я подозреваю, что некоторые из этих ключей закодированы. Но, увы, здесь вы не найдете никаких скрытых смыслов — только обыденный голос, который хочет выразить признательность за помощь.

Иногда мне кажется, что нужды в таком разделе, как «Благодарности», нет вообще, так как он разрушает иллюзию, что книги целиком и полностью рождаются в голове автора. Но книги не берутся из ничего. Их появлению способствуют другие книги и люди. При создании этой книги я использовала такие, как «Викторианские обычаи поминовения мертвых» Джеймса Керла, «Смерть в викторианской семье» Пэта Джалланда, «Смерть, небеса и викторианцы» Джона Морли, а также мою любимую — «О разбивке кладбищ, посадках на них и управлении ими, а также об улучшении церковных кладбищ» Дж. С. Лаудона.