Я тарахтела, чтобы сбить его с толку, но быстро поняла, что этого бугая не собьешь. Он упорно замотал головой:

— Нету у меня никакой тетки в Саутгемптоне. И тетки Мэри нету.

Придурок, мог бы хоть в дом пригласить, что ли. Пришлось сокрушенно развести руками:

— А кому же я тогда подарки привезла?

— Не знаю.

Подарки Джона Шакспера не интересовали совсем, может, предполагаемое наследство заинтересует? Но я не успела сказать, в двери появилась, видимо, миссис Шакспер, за ее подол цеплялся малыш, а сама миссис гордо несла большущий живот. Господи, вон он, будущий Уильям Шакспер! И нечего огород городить, здесь свой младенец есть, других не надо.

— Что ты держишь гостью на пороге? Пройдите в дом.

— Благодарю вас.

Я действительно прошла, быстро убедилась, что это обычный дом обычной семьи.

На предыдущей остановке я написала пару строк от имени Мэри Симеон из Саутгемптона, постаравшись несколько изменить свой почерк. Писала просто, что передаю привет и небольшие подарки Джону и его семье, а также, что серьезно больна и хотела бы решить вопрос о наследстве. Некоторая сумма будет причитаться и Джону Шаксперу…

Это был обман, но я не называла сумму, рассчитывая выделить деньги из своих сбережений, чтобы Шаксперу не было обидно.

Достав письмо, я протянула листок хозяину дома. Тот замотал головой:

— Я неграмотный.

Тьфу ты! Забыла, что отец гения не умел читать. Ладно, прочитаю сама.

Развернула листок, вроде пробежала глазами, объяснила:

— Мэри Симеон передает привет и сообщает, что серьезно больна и вас назвала в своем завещании. Сумма невелика, но все же. И еще она со мной передала кое-какие подарки…

Я повернулась, чтобы взять сверток у стоявшей в немом изумлении Бетси, но Джона Шакспера подарки интересовали мало, он деловито осведомился:

— Сколько?

— Что «сколько»?

— Денег в завещании?

Во жлоб!

— Миссис Мэри небогата.

Интерес ко мне Джона Шакспера мгновенно угас, мой к нему, надо сказать, тоже. Я прекрасно понимала, что голубая мечта вырастить гения в этой семье и даже вообще здесь, в Стратфорде, лопнула, как мыльный пузырь. И ребенка Елизаветы сюда не привезу, и сама не приеду, разве что через много лет студенткой, которой все перипетии шекспировской судьбы будут до лампочки…

— Скоро вам рожать?

Женщина кивнула:

— Скоро уже, в конце апреля.

Все верно, 23 апреля…

И прямоту, что глупостью слывет,

И глупость в маске мудреца, пророка…

— Чего?

Быть иль не быть — вот в чем вопрос.

Взгляд Джона Шакспера стал совсем неприязненным; решив, что дольше дразнить гусей не стоит, я предпочла откланяться. В этом доме были только Шаксперы и никаких Шекспиров. Шекспир точно где-то в другом…

Письмо осталось лежать на столе. Сверток с подарками тоже. Я не собиралась тащить всю эту мелочовку с собой обратно. В свертке расшитые жемчугом кошельки, пара дорогих застежек к поясам и сладости детям.

Джон Шакспер догнал меня на улице:

— Я не знаю, зачем вы выдумали все это, леди, но у меня никогда не было тетки Мэри в Саутгемптоне. Может, вы хотели сглазить мою жену? Или приходили посмотреть, как мы живем, чтобы подать в суд от имени…

Договорить он не успел, жлобство Шакспера-старшего мне уже осточертело.

— Может, это не ваша тетка, может, произошла ошибка… Но я-то здесь при чем? Меня попросили передать, я передала. И с женой вашей я ничего плохого делать не собиралась, у меня дочь тоже ребенка носит, потому мне интересно. Я передам миссис Мэри, что в Стратфорде у нее нет племянника, который мог бы получить свою часть наследства.

Сказала и пошла по улице. Бетси спешила следом, осторожно оглядываясь.

— Бетси, никому не рассказывай об этом доме и этой поездке. Меня просили посмотреть, как живет семья Шаксперов, но не для суда.

— Ее Величество? — шепотом ахнула Бетси.

— Нет, не только у Ее Величества секреты… Раскрывать не могу, не обижайся…

Дом был тот самый, который через несколько столетий будут показывать туристам. Только куда более облезлый. И городок тоже. Может, мне показалось из-за поганого настроения? Наверное, но мы не стали задерживаться в Стратфорде-на-Эйвоне. Здесь родится Уильям Шакспер, но здесь никогда не будет автора «Гамлета».

Мы не отправились в Бирмингем, развернулись и поехали в Лондон. Мне вовсе не хотелось больше разыгрывать из себя воспитательницу будущего гения, но предстояло придумать, куда же действительно деть ребенка, которого родит Елизавета.

Я вернулась в Виндзор в отвратительном настроении. Королева, напротив, весела, прекрасно себя чувствовала и прекрасно выглядела. Она из тех, кого беременности красят. Если бы их еще только можно показывать, гордиться своим животиком, благосклонно отвечать на комплименты по поводу его увеличения…

Ее совершенно не беспокоит ни то, как она будет рожать, ни куда денется ребенок. А зачем, если для этого есть верная Кэтрин, которая все организует, все придумает, в случае необходимости отсидит в Тауэре… Я мысленно ворчала до тех пор, пока вдруг не осознала, что веду себя, как настоящая старуха! Это что еще такое, я действительно так постарела?! Господи, я не хочу стареть.

Невольно задумавшись, пришла к неутешительному выводу: я здесь пятнадцать лет, сколько еще пробуду, неизвестно. За эти пятнадцать лет бывало всякое — и Тауэр, и роды, и риск, и смертельная опасность, не было только одного: спокойной, нормальной жизни. На таком вулкане поневоле состаришься. Как-то незаметно из старшей сестры Рыжей я превратилась в ее мамашу, утешительницу, хранительницу, жилетку для слез, вечную палочку-выручалочку, всегда готовую подставить плечо, подать воды, утереть сопли или поухаживать за опасно больной.

При этом собственная жизнь не просто отодвинулась на задний план, а вообще исчезла. У меня числился номинальный муж, живший сам по себе, я ни от кого не принимала ухаживания, даже с друзьями вроде Сереги-Парри или Влада-Мелвилла разговаривала на бегу и по делу. И сколько так будет продолжаться?

Рыжая должна родить Шекспира, а я ребенка куда-то пристроить, чтобы его могли вырастить и воспитать. О Стратфорде-на-Эйвоне и думать не стоило, это только совсем наивные люди могли считать, что человек, родившийся и выросший у малограмотного перчаточника, умудрился не только выучить несколько языков, но и стать гениальным автором пьес и сонетов. Я видела Джона Шакспера, ничего против него не имела, но понимала, что он немыслимо далек от блестящего будущего автора «Гамлета».

Но если не Стратфорд и не Шаксперы, то кто? Если я просто заберу ребенка и уеду с ним подальше от двора, то обязательно пойдут слухи… И все равно другого выхода не оставалось.