Правда, для начала они спугнули влюбленную парочку, которая устроилась в кустиках и тайком от окружающих удовлетворяла «основной инстинкт». При виде лохматых чудовищ с мордами, раскрашенными черными полосами и с очками-ноктовизорами на лице, барышня, млевшая в объятиях кавалера, тут же забыла про секс и с визгом бросилась бежать.

Я проводил глазами полураздетую красотку, которая с воем, напоминавшим спецсигнал депутатской иномарки, промчалась по пыльной улице, и подумал: «Вот так и рождаются слухи о леших и прочей нечисти…»

Более серьезной оказалась информация о двух типах, окалачивавшихся под окнами царской резиденции. Первым был «золотоордынец», по всей видимости, страдавший вуайеризмом. Ему очень хотелось увидеть — чем занимаются царь и его гостья. С дураком не стали связываться и просто аккуратно его «отключили».

Утром, как рассказал мне Николай Павлович Игнатьев, любитель подглядывать демонстрировал своим знакомым здоровенную шишку на лбу и рассказывал, что ночью в темноте случайно наткнулся на дерево, после чего на какое-то время выпал из реальности.

Вторым же оказался более интересный тип. Его пришлось нежно повязать и отправить к капитану Хону для задушевной беседы. После проведенного на скорую руку «экстренного потрошения», выяснилось, что это наш коллега из Вены. Точнее, не из самой столицы Австрии, а агент генерала Бертолсгейма, который в Ставке представлял императора Франца-Иосифа. Ну и заодно шпионил. Генерал дал ему задание выяснить — причастно ли высшее руководство России к событиям в Константинополе. Шпион, которого звали Францем Вайсом (я хихикнул, узнав об этом) пронюхал о том, что государя должен был в самое ближайшее время посетить некто, кто имеет самое прямое отношение к таинственной эскадре. Это меня насторожило — значит, у государя-императора где-то сильно «течет». Надо этим заняться вплотную.

А разговор Нины Викторовны с императором продолжался долго, почти до самого утра…

9 июня (28 мая), утро, Плоешти.

Капитан Александр Васильевич Тамбовцев.

Уже на рассвете полковник Антонова, не выспавшаяся, с усталым лицом и красными глазами, вышла вместе с Игнатьевым из резиденции Е.И.В. и села к нему в коляску. Стоявший на часах у входа в усадьбу казак понимающе ухмыльнулся, взглянув на лицо нашей красавицы. Антонова и Игнатьев поехали в дом к генералу, негромко обсуждая между собой проведенные с царем переговоры. А я, позевывая, побрел в сторону базы, где уже вовсю шел допрос нашего австрийского собрата по ремеслу.

Капитан Хон действовал по старинке, используя консервативные методы ведения допроса, с приправой из азиатских штучек.

К моему приходу он уже сумел найти общий язык с австрийцем. Отставной капитан генерального штаба Австро-Венгрии вполне легально жил в Плоешти. Впрочем, у него были коммерческие интересы по всей Румынии и Болгарии, и его частые разъезды не вызывали ни у кого подозрений. К тому же он имел свой интерес в товариществе «Грегер, Горовиц, Коган и Ко», которое поставляло продовольствие русской армии. Главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич, дал указание сообщать представительству этого товарищества заблаговременно, не позже как за неделю до начала движения войск, пункты назначения и приблизительное количество личного состава, которое должно прибыть в эти пункты. Естественно, что в этом кагале было полным-полно шпионов — австрийских, английских, турецких… Грегоры и Коганы в конце концов проворовались и кинули российское военное министерство на баснословную сумму — двенадцать миллионов золотых рублей!

Как оказалось, у Вайса был контакт — один из офицеров ставки царя. Возможно, что «текло» именно оттуда. Надо будет подумать о его дальнейшей судьбе. Возможно, бедняге в ближайшее время предстоит скоропостижно скончаться. Надо только придумать — от чего.

Была у «коммерсанта» Вайса и связь в Бухаресте. Через нее шпион должен был передавать полученную информацию прямиком в Вену.

Выдоив австрийца досуха, мы с Хоном переглянулись и одновременно молча кивнули головами. Конечно, это жестоко, но в тайной войне обычно пленных не бывает. Такова специфика жанра. Через полчаса Вайс «встал на мертвый якорь» в одном из водоемов в окрестностях Плоешти. А мы стали прикидывать, как нейтрализовать выявленного вражеского агента. Общее мнение было таково — надо посоветоваться с Игнатьевым, которому уже не раз приходилось иметь дело с такими иудами.

Но похоже, что все же мы не просчитали всех соглядатаев в царском окружении. Ближе к полудню ко мне прибежал посыльный от Николая Павловича с запиской, в которой сообщалось о том, что «канцлер Российской империи князь Александр Горчаков приглашает на обед господина Александра Тамбовцева». Да, «протечек» в Императорской главной квартире у императора, видимо, полным полно. Отказываться от приглашения было неудобно. К тому же мне очень хотелось познакомиться с одним из «железных канцлеров», о которых так красочно написал в свое время Валентин Саввич Пикуль.

Я стал готовиться к визиту, изучая дополнительную информацию о внешней политике Российской империи того времени. Выводы были самые неутешительные: внешней политики у России в те годы как таковой считай что и не было… Надо будет разобраться, что стало причиной такого положения дел — политическое унижение России после поражения в Крымской войне, банальное неумение вести дела или злая воля.

8 июня (27 мая), полдень, Плоешти.

Капитан Тамбовцев и канцлер Российской империи Горчаков.

Скажу честно, я подходил к дому, где расположилось «походное министерство иностранных дел Российской империи» с некоторым волнением, даже трепетом. Мне предстояла встреча с живой легендой, канцлером Александром Горчаковым, воспетым Пушкиным и Пикулем. Интересно, как он сумел пронюхать о моем существовании и что он от меня хочет?

Слуга провел меня в комнату, посреди которой стоял накрытый стол. Сам канцлер встретил меня сидя в мягком кресле. Учитывая его почтенный возраст — Горчакову было уже под восемьдесят, — я не посчитал это признаком неуважения к своей персоне.

— Капитан Тамбовцев, Александр Васильевич, честь имею! — представился я хозяину дома.

Горчаков сморщил свое и без того морщинистое лицо, что, по всей видимости, означало улыбку. А потом тихим, чуть шамкающим голосом спросил меня:

— Александр Васильевич, скажите, кто вы такой и откуда?

Вопрос звучал несколько двусмысленно, поэтому я не спешил на него отвечать, Более того, помня, что нападение — лучший способ защиты, я, в свою очередь, спросил у Горчакова:

— Князь, а чего вы, собственно, от меня хотите? В конце концов, это не я добивался встречи с вами, а вы пригласили меня к себе.

Горчаков посмотрел на меня из-под стекол пенсне неожиданно острыми и молодыми глазами, помолчал немного, а потом продолжил:

— Александр Васильевич, я не буду повторять свой, возможно, бестактный и неприятный для вас вопрос. Скажу только, что по имеющейся у меня информации, вы один из тех, кто участвовал в захвате Стамбула и пленении султана. Вы один из приближенных таинственного адмирала Ларионова, не так ли?