Конечно, было и много хорошего – Марк с удовольствием вспоминал славные погожие деньки, когда легкий ветерок раздувал паруса. Сколько выходных они провели, плавая вдоль побережья в Девон и Корнуолл! А порой, бывало, пересекали Ла-Манш и бросали якорь у французского берега или у Нормандских островов. И все же он не слишком расстроится, если больше никогда не ступит на палубу яхты.

Где же ты, Майкл, черт тебя дери?!

Марк глотнул еще виски и, развалившись на диване, вытянул ноги. Как же ему не по себе! Сегодня Майкл и Эшли должны были отправиться в романтическое свадебное путешествие. Он еще не придумал, как смириться с мыслью о том, что Эшли будет заниматься любовью с Майклом – и не один раз. А чего еще ждать в медовый месяц! Разве что она как-нибудь выкрутилась бы… Она ведь обещала ему что-нибудь придумать. И все равно – как можно отлынивать от секса целых две недели?

Конечно, она уже переспала с Майклом – собственно, на этом их план и был построен. Впрочем, потом Эшли говорила, что он в постели не фонтан.

Если не соврала!

Марк встряхнул кубики льда в стакане и отпил еще. Он уже навестил вдов Пита, Люка и Джоша, а также отца Роббо – всякий раз под предлогом того, что якобы хочет поподробнее все узнать насчет похорон. На самом же деле ему хотелось выяснить – вдруг им что-то случайно стало известно, вдруг кто-то из друзей проговорился, куда они собирались вечером во вторник. Марка интересовала любая мелочь, способная бросить на него тень подозрения или, наоборот, подсказать, что было у них на уме.

Ночью с четверга на пятницу Майкл точно был в гробу. Ему не померещилось. Ничего подобного! Майкл лежал в могиле в ночь с четверга на пятницу, а вчера его там не оказалось, хотя крышка была по-прежнему завинчена. А Майкл – не Гудини.[7]

Если в четверг Майкл был в гробу, а сейчас его там нет, значит, кто-то его выпустил. А потом вернул крышку на место. Но зачем?

Или это очередная шуточка Майкла?

Но если он выбрался из гроба, почему не пришел на свадьбу?

Покачав головой, Марк вернулся к отправной точке. Допустим, Майкла и в самом деле там не было, а его голос ему только померещился. Эшли в этом убеждена на все сто! Бывали минуты, когда Марк и сам склонялся к подобному мнению. И все же он не был уверен до конца.

Нужно еще раз все с ней обсудить. Что, если Майкл все же каким-то чудом выбрался сам и догадался, что они замышляют?

Тогда бы он, естественно, уже предъявил свои обвинения обоим.

Марк встал. Может, все-таки поехать к Эшли? Поведение девушки внушало ему беспокойство: она стала такой отстраненно-холодной, как будто все, черт побери, случилось по его вине! Впрочем, и так ясно, что она ему скажет.

Он снова забегал по комнате. Допустим, Майкл жив и вылез из гроба. Что он поймет, прочитав электронную почту?

И вдруг Марка осенило: в суете последних дней он упустил один очень простой способ проверки. Майкл всегда копировал содержимое своего карманного компьютера, пересылая полученные сообщения на их офисный сервер.

Марк влетел в кабинет, откинул крышку ноутбука и принялся за дело. Несколько минут спустя он выругался. Проклятый сервер выключен!

И есть лишь один способ снова его запустить.

Макс Кандиль был красив почти невероятно. Настолько, что при виде его Рой Грейс всякий раз поражался. Молодой человек лет двадцати пяти, с обесцвеченными волосами, голубыми глазами и правильными чертами лица выглядел настоящим Адонисом наших дней. Макс вполне мог бы стать топ-моделью или кинозвездой. А он жил в скромном домике на две семьи в пригороде Перли, предпочтя свой так называемый дар карьере. Но даже при такой скромной жизни он мало-помалу превращался в восходящую звезду среди медиумов.

Ни заурядный домик с потолочными балками в псевдотюдоровском стиле, ни аккуратный газон, ни чистенький «смарт» на подъездной дорожке никак не указывали на род занятий их хозяина.

Внутри – по крайней мере, на первом этаже, где только и бывал Грейс, – все было белым: стены, ковры, мебель, продолговатые, устремленные вверх современные скульптуры, картины, даже два кота, рыскавшие по дому, точно миниатюрные гепарды-альбиносы. В резном кресле рококо с белой рамой и белой же атласной обивкой сидел сам медиум – в белых водолазке, джинсах от Келвина Кляйна и кожаных туфлях.

Деликатно прихватив указательным и большим пальцами тонкую фарфоровую чашечку с травяным настоем, экстрасенс манерно растягивал слова:

– Какой у тебя усталый вид, Рой. Много работы?

– Еще раз прости за то, что я так поздно, – сказал Грейс, отпивая глоток кофе, сваренного Кандилем.

– Рой, у духов иные временные рамки, чем у людей. Я не считаю себя рабом часов. Вот, смотри! – Макс поставил чашку, поднял обе руки и закатал рукава, показывая не обремененные никакими приборами запястья. – Видишь?

– Везет тебе!

– Когда речь заходит о времени, мой герой – Оскар Уайльд. Он славился полным отсутствием пунктуальности. Однажды, когда он особенно опоздал на какой-то званый ужин, хозяйка сердито указала на настенные часы и спросила: «Мистер Уайльд, вы хоть понимаете, который час?» А он ответил: «Дорогая моя, умоляю, скажите, откуда этой гнусной машинке знать, что делает великое золотое солнце?»

– Хорошо! – улыбнулся Грейс.

– Что привело тебя ко мне сегодня? Постой, я сам угадаю. Дело как-то связано со свадьбой… Ну как, тепло?

– Макс, за это призов не положено.

Кандиль улыбнулся. Грейс высоко ценил его. Кандиль не всегда попадал в точку, однако процент верных догадок был необычайно высок. По своему богатому опыту Грейс знал: ни один экстрасенс не способен все и всегда угадывать правильно. Поэтому он предпочитал работать с несколькими, иногда сравнивая результаты.

Ни один из знакомых ему медиумов не смог сказать, что случилось с Сэнди, – а он побывал у многих. Сразу после ее исчезновения Рой за несколько месяцев объездил всех экстрасенсов с мало-мальски солидной репутацией. Неоднократно бывал он и у Макса Кандиля. При первой встрече медиум честно признался, что ничего не чувствует – он не способен войти с ней в контакт. По словам Макса, некоторые люди оставляют за собой след – некое подобие шлейфа: тогда воздух или предметы словно вибрируют с определенной частотой. После других не остается ничего. Как будто, говорил Макс, Сэнди никогда и не существовала. Он не мог этого объяснить и не знал, сама ли она замела все следы или кто-то помог. А значит, определить, жива ли она, было невозможно.

Однако, взявшись за поиски Майкла Харрисона, медиум ощутил куда большую определенность. Дотронувшись до браслета, полученного Грейсом от Эшли, он почти сразу брезгливо отдернул руку, как будто обжег пальцы.