– Вас нелегко отыскать.

Он подтолкнул бланк к ней на подпись и подтвердил:

– Да, мы не привлекаем внимания к себе. Ради наших пациентов.

Уэст помедлила секунду, потом подписала бланк и пододвинула его назад.

– Простите, что вы имеете в виду?

Доктор взял бланк, положил его в прозрачную папку и снова показал ей.

– Уединенность – одно из главных достоинств клиники. У нас пребывают пациенты, которым трудно находиться в неконтролируемой среде. Они лучше чувствуют себя, если не сталкиваются с большим количеством незнакомых людей.

– Что-то вроде закрытого госпиталя?

– Вовсе нет. Даже наоборот. Мы совершенно открыты – наши пациенты могут ходить куда угодно безо всякой опаски. Можно пройти хоть десять миль в любом направлении, не наткнувшись на дом или ферму… – Он улыбнулся. – Могу я предложить вам кофе или что-нибудь перекусить?

– Я поела по дороге.

Уэст ответила автоматически, сама не зная, почему сказала именно это.

– Серьезно? Не представляю где. – На секунду доктор Ричардс не сумел скрыть изумления. – Как я уже говорил, поблизости ничего нет. – Он снова улыбнулся и потряс головой, словно это ничего не значило. – Так или иначе, давайте сначала заглянем ко мне в кабинет, прежде чем идти к Кристине. Я так понимаю, Пол предупредил вас, что вы едете впустую?

Доктор открыл другую дверь и пригласил Уэст в просторный кабинет с большим старинным письменным столом. Она присела и подождала.

Ричардс опять предложил ей кофе, прежде чем устроиться в своем кресле.

– Насколько я знаю, вы хотите задать Кристине несколько вопросов насчет того, что с ней произошло, и мужчины, который на нее напал. Это так? – Он поднял одну бровь.

– Я надеюсь, она сможет сообщить какую-то информацию, которая поможет нам его отыскать.

– Боюсь, это маловероятно.

– Почему?

– Кристина не говорит о том, что случилось тогда… – Доктор Ричардс сделал паузу. – Не знаю, насколько подробно Пол вам объяснил, но она страдает посттравматическим стрессовым расстройством.

Он выдержал паузу, пока Уэст не покачала головой, показывая, что Пол ей этого не сказал.

– Многие люди неправильно понимают этот диагноз – им кажется, что это временная реакция и что излечение всегда возможно. К сожалению, и то, и другое неверно. В случае Кристины реакция была очень сильной: она нанесла ее мозгу непоправимый ущерб. Лучшее, что мы можем для нее сделать, это поддерживать медикаментозно и ограждать от любых триггеров – в первую очередь от нежелательных социальных контактов.

– Вы хотите сказать, что я не смогу увидеться с ней? – спросила Уэст.

– Не совсем. Но я предупреждаю, что вы вряд ли извлечете что-нибудь полезное из этой встречи. А ваши вопросы могут ее расстроить.

На минуту Уэст задумалась.

– Я все равно хочу встретиться с Кристиной. Узнать, не сможет ли она помочь.

Врач кивнул.

– Препятствовать вам я не вправе. Но мне придется присутствовать при вашем разговоре.

– Хорошо, – согласилась Уэст, потом сделала паузу. – Можно задать вам вопрос, прежде чем мы пойдем к ней?

– Конечно.

– Кто-нибудь сообщил Кристине, что ее сын жив?

– Да, – ответил Ричардс. – Да, мы пытались поговорить с ней об этом.

– И что она сказала?

Доктор вздохнул:

– Очень немногое. Может, если мальчика удастся привезти назад, через какое-то время они смогут заново познакомиться друг с другом… Но, как я понимаю, он снова пропал. Это верно?

Уэст поколебалась, потом кивнула.

– Пожалуй, нам пора идти – чтобы вы скорей могли вернуться к поискам. Пойдемте?

Доктор Ричардс поднялся и вывел Уэст из кабинета. Они прошли по длинному коридору с черно-белыми фотографиями ферм и полей, развешанными на стенах. Остановились перед дверью с небольшим окошком из армированного стекла.

– Вы готовы, детектив?

Глава 61

– Билли… Билли!

Я открываю глаза. Не знаю, сколько времени прошло: может, пять минут, а может, час.

– Ты слышишь? Папа говорит, ужин готов.

Я не двигаюсь. Все равно я не голоден.

– Ну же, Билли, тебе надо поесть. И отец хочет кое-что сказать тебе…

Я хочу остаться там, где сейчас, но вдруг понимаю, что уже ковыляю за ней в кухню, словно потерявшийся щенок. На отце фартук с рисунком кенгуру, маленький кенгуренок выглядывает из кармана. Он хлопает себя по фартуку и смотрит на меня так, словно я должен засмеяться. Но я не смеюсь.

– Я приготовил спагетти, – говорит отец. – Давай, тебе станет лучше, когда ты поешь.

Он выдвигает ящик и копается в нем в поисках ложки. Еда источает головокружительный аромат. Я бросаю взгляд на отцовские джинсы. Интересно, куда он положил пистолет…

Мы все усаживаемся, словно одна счастливая семья. Отец раскладывает спагетти по тарелкам, как будто мы каждый день так едим. Открывает для себя банку пива; я замечаю, что Эмили пьет вино. На столе перед моим прибором стоит стакан с водой.

– Будем! – говорит отец, поднимая свою банку. – Вышло, конечно, немного неожиданно, но давай с тобой вместе поблагодарим Эмили за помощь.

Она поднимает свой бокал и прикасается им к банке. Я не шевелюсь. Они переглядываются.

Тычу вилкой в спагетти, потому что так лучше, чем смотреть на отца. Я до сих пор не понимаю. Пытаюсь разобраться. Если он не убивал Оливию Каррен, почему полиция гонится за ним? В чем причина?

– Эмили мне рассказала, – начинает отец. Он говорит обычным тоном, как будто узнал, что я купил новую моушн-камеру, а не что считаю его убийцей. – Про то, что ты обо всем этом думаешь… – Он негромко усмехается, потом серьезнеет: – Билли, я понимаю, как это могло сбить тебя с толку. То, что случилось сегодня с полицией.

Отец замолкает. Он даже еще не брался за нож и вилку.

– Но даю тебе слово, все не так, как ты думаешь. Одно не имеет к другому никакого отношения. – Он делает паузу и смотрит мне в глаза. – Я ничего не знаю об Оливии Каррен. Клянусь! Я даже ни разу ее не видел. Никогда не встречался с ней и не говорил. Я ни при чем.

Его голос течет, как мед, густой и сладкий. Мне хочется ему верить. Но я знаю то, что знаю, поэтому, пока он говорит, продолжаю думать про заколку. Пытаюсь в точности припомнить, как она выглядела. Однако это нелегко. Я вроде как представляю ее себе, но уже не так четко. В голове мелькает мысль: возможно, Эмили права. Возможно, я все выдумал или просто перепутал.

– И про то, что я толкал тебя под воду… – продолжает отец. Он улыбается – как не улыбался давным-давно. – Просто я… повел себя как идиот, Билли.

Он переводит взгляд на Эмили, потом