Человек, которого звали Джейкоб Мастерс, разорвал большую часть своих связей с современным миром до того, как построил в лесу свою общину, и стоимость оставленного им имущества не превышала пары тысяч долларов. Никакого документа на собственность в лесу не было обнаружено, как и не существовало никаких записей о таком документе. Небольшой дом, унаследованный Мастерсом от своего отца, был скудно обставлен, в нем не было никаких следов ремонта или роскоши. И в конечном итоге его продали на аукционе застройщику, который снес хибару, едва высохли чернила.

А деньги? Некоторые предполагали, что они были закопаны где-то в лесу или что Мастерс их сжег. То, что случилось с пропавшей «Кассой Мастерса», оставалось загадкой на протяжении почти двадцати лет, пока Имоджин однажды днем не вошла в офис Чака и не попросила привести в порядок ее дела.

Будем честны, Чак. Ты правда думаешь, что твой дедушка мог позволить себе оплачивать юридический факультет из собственного кармана?

Нет, не мог. Но всякий раз, когда он задавал своему деду вопрос, тот отмахивался. «Не бери в голову, – говорил Гейдж Типтри. – Думай лучше об учебе».

Интересно, спрашивал ли Джек Имоджин или когда-нибудь сам задавался вопросом, где она находит деньги, чтобы оплачивать ему художественный колледж. Интересовалась ли Стефани, как ее бабушке, Мэгги Грин, удалось отложить столько денег, которые та завещала ей? Денег, на которые Стефани запустила свою радиостанцию? А что насчет Бобби и Сьюзан? Моргнули ли они глазом при получении наследства, когда узнали, что им полагаются столь значительные суммы? Деньги, на которые они купили свои дома. Черт, даже Зик жил на наследство своего дедушки, хотя большую его часть спустил на дурь и уплатил в виде штрафа государству, когда много лет назад был арестован за хранение наркотиков.

В тот день, когда Имоджин отвалила Чаку солидную сумму, он из собственного кармана оплатил первоначальный взнос за новую машину. Его он заработал собственным тяжелым трудом в профессии, которой учился. А вот обучение? Оплачено кровавыми деньгами.

«Нет, – сказал он себе, – ты не боялся спрашивать. Никогда не боялся спрашивать. Ты просто не хотел знать. Не хотел, чтобы она рассказывала тебе, чем занималась все те годы, пока Джека не было в городе. Не хотел знать, правда ли то, что говорят о ней жители, о песнопениях и странных огнях в ее доме. Правда ли то, что, со слов мужчин из Клана, случилось однажды ночью с огнем. Точно так же ты не хотел знать про деньги – те, что их дедушки и бабушки поделили на шесть частей».

Он задал ей лишь один вопрос, помимо того, как бы она хотела распорядиться наследством. Один вопрос, который ему просто необходимо было прояснить, чтобы его представление о ней окончательно не разрушилось.

«Являются ли деньги истинной причиной вашего ухода из церкви? С этого все началось?»

Несколько минут она сидела и смотрела на него не мигая. Ее улыбка исчезла, а воздух между ними стал теплым и удушающим. Наконец Имоджин произнесла:

«Дело не в деньгах. Мы даже не думали о них, пока все не закончилось. И все мы согласились, что лучше будет, если они послужат на ваше благо, дети, а не будут проглочены государством».

В течение нескольких лет он снова и снова проигрывал в уме их встречу, гадая, правду ли она сказала ему, и чувствуя себя неблагодарным за домыслы насчет ее намерений. Если бы не Имоджин и остальные, его бы не было в живых. Никого из них не было бы в живых.

Он откинулся на спинку сиденья, наблюдая, как ресторан наполняется, и впервые в жизни подумал о нарушении адвокатской тайны. Возможно, он расскажет Джеку, Стефани и даже Бобби, если бедняга сможет с этим справиться.

Чак поднял бокал и залпом допил оставшийся скотч, обжигая себе горло и кишечник. Где-то в глубине ресторана местная группа начала играть вступление своего «кавера» «Прощайте, кони». «С другой стороны, – подумал он, – возможно, рассказать им – не такая уж и хорошая идея».

Он закрыл ноутбук. В его профессии правдивые высказывания зачастую приносили столько же вреда, сколько и пользы.

3

Джек припарковался у небольшого модульного здания и посмотрел на примыкающую к нему радиовышку. Над головой мигала неоновая вывеска с надписью «Z105.1», заливая склон холма красным светом. По другую сторону холма, за рядом деревьев, по эстакаде и Мэйн-стрит проносился транспорт. На парковке стояли еще две машины, и хотя Джек уже опаздывал на пару минут, он остался сидеть за рулем, чтобы собраться с мыслями, прежде чем войти внутрь.

После встречи с профессором он поехал домой, но слова, произнесенные стариком, уже несколько часов не шли у него из головы. Они засели в мозг, когда он вернулся в дом бабушки и бродил по комнатам, как призрак, изо всех сил пытаясь разобраться во всем. Он занялся тем, что убрал осколки стекла в прихожей, затянул разбитые окна полиэтиленом и оставил сообщение для ремонтника, которого порекомендовал Чак. Но тайна, оставленная покойной бабушкой, продолжала терзать его.

Ее последние годы были полностью посвящены исследованию природы Девилз-Крика, и Джек не мог избавиться от ощущения, что в выстроенной ею цепочке отсутствует важный кусок, что-то, что могло бы связать все воедино и позволить ему двигаться дальше. Возможно, она просто была одержима этой частью своей жизни – а почему бы и нет? То, что случилось там, в лесу, много лет назад, повлияло на нее.

Только для него это не имело смысла. Бабуля Джини рассказывала ему все, обещая, что никогда ничего не будет держать в секрете. Новость о том, чем она занималась, беспокоила его не так сильно, как тот факт, что она все скрыла от него. Даже деньги, которые она оставила ему в завещании, были шоком, особенно когда он вспомнил, как несколько недель она считала каждый пенни, чтобы осуществить заказ в продуктовом магазине, когда ее пенсия пришла с опозданием в день или два, и она хмурилась и была чернее тучи.

В жизни Имоджин Тремли была совершенно другая часть, которую он упустил. Другая сторона, из-за которой он