Руперт недоверчиво посмотрел на него и спросил:

— Врата?

Тот покачал головой и через боль ответил:

— Нет.

Мои пальцы оплело голубое сияние. Я прижала ладонь к груди кровника, стараясь охладить свою магию, вспоминая, как проделывала это с водой. Как же не вовремя проснулась рана! Что же делать?

Пальцы кровника, которые накрыли мою ладонь, были почти такими же горячими, как и рана на его груди. Только в тот момент я заметила, что сегодня на учителе рубашка винного цвета. Словно для того, чтобы не было видно кровь. И от этой мысли почему-то стало страшно.

— Не трясись, — процедил Ару. — Все будет хорошо.

— Ее магия помогает тебе, верно? — задумчиво спросил Руперт.

Я осознала, что в карете мы не одни. И со стороны то, что происходит сейчас, должно выглядеть несколько двусмысленно. К щекам прилила кровь, и я попыталась отодвинуться. Но Ару не позволил мне отнять руку и через силу признался:

— Так легче переносить боль.

Мое сердце подпрыгнуло в груди. А кровник продолжил:

— У них есть то, что влияет на… рану.

Руперт приблизился к окну и внимательно оглядел поле. А затем спросил:

— Но что это может быть? Предмет такого рода должен давать устойчивый магический фон.

— Он есть, — подтвердил Ару. — Но среди стольких огненных его трудно почувствовать даже бессмертным. И единственный бессмертный, который заинтересован в том, чтобы найти его — мой отец. Но сегодня его здесь не будет.

Мне показалось, что в его глазах мелькнула горечь.

— Почему? — удивилась я, продолжая старательно вливать магию в пальцы.

— В знак того, что род не поддерживает меня. Отец не желает портить отношения с Никодемусом Хейгом. Они давние друзья.

— Жестоко, — прошептала я.

— Но правильно, — процедил Ару. — Он всегда все делает правильно.

Люди на другом конце поля переговаривались и ждали нас. Руперт решительно сказал:

— У вас есть пять минут на то, чтобы придумать, как ты будешь сражаться, Рой. Пойду, отвлеку твоих противников своей болтовней.

С этими словами он вышел из кареты. Мы остались вдвоем, и я подняла беспомощный взгляд на учителя. Ару думал недолго.

— Ариенай, — странноватым тоном проговорил он. — Ты же тренировалась замораживать воду?

— Да, — осторожно ответила я, не понимая, куда он клонит. — Но создать лед у меня пока не получилось.

— Но один раз ты создала его, — напомнил он. — Когда я спросил о том, что от тебя нужно Шендану.

— Это вышло случайно, — возразила я.

— Но у тебя получилось. И сейчас тебе нужно это повторить. Заморозить круг шириной две твои ладони.

Я посмотрела на его грудь, к которой он все еще прижимал мою руку, и отчаянно замотала головой:

— Это же… Ваше тело не жидкость, оно живое и… У вас будет обморожение, если у меня получится.

— Если у тебя получится, я размажу Лукиана по этому полю, — проникновенно пообещал он. — В человеческом теле тоже много воды. Обморожения у меня точно не будет, не сомневайся. А если и будет, это только на пользу.

Я в ужасе замотала головой, но Ару второй рукой до боли сжал мое плечо и проговорил:

— Ариенай. Делай, что я говорю. Или ты хочешь, чтобы Лукиан выиграл и снова мог безнаказанно мучить тебя?

— Не хочу, но…

— Тогда замораживай.

— Сил не хватит.

— Так не трать их на пререкания, — вспылил Ару. — Используй браслет.

Ах да, браслет… Но это слишком тонкая манипуляция для усилителя. Больше спорить я не стала. Только прижала свою ладонь к груди кровника еще крепче, ощущая быстрое биение его сердца, и попросила:

— Руку уберите.

Учитель послушно выпустил меня, я прикрыла глаза и сосредоточилась. Замораживать живое тело было страшно, и я постаралась представить, что передо мной всего-навсего вода. Или огонь, который нужно погасить. Но магия охлаждалась медленно, гораздо медленнее, чем мне того хотелось.

— Резче, — внезапно сказал Ару. — Ты слишком медленно вливаешь силу. Пропускай через ядро больше магии.

— У меня только половина круга, — напомнила я.

— И она останется таковой, если ты не будешь с каждым разом стараться пропустить через себя больше силы. Или ты ждешь, что Лукиан умрет от скуки, пока ты тут возишься?

Вот гад, я ему помогаю, а он еще и язвит! Но его расчет оказался правильным. Я резко потянула силу и ощутила, что кожа кровника под рубашкой покрылась корочкой льда.

Чувство было такое, будто я только что сдвинула с места гору. В легких саднило. Тяжело дыша, я уронила руку и сказала:

— Не знаю, сколько продержится.

Ару бросил мстительный взгляд в окно и ответил:

— Отлично. Мне хватит пятнадцати минут, чтобы расправиться с ним. Можешь засекать время.

С этими словами он первым вышел из кареты и подал мне руку. С его помощью я выбралась наружу и оглядела поле. Кровник в это время сбросил пальто и сюртук в руки подоспевшего слуги, и остался в одной рубашке. Если учитель и продолжал испытывать боль, по его лицу этого уже было не понять.

Лукиан улыбался. Он тоже остался в одной рубашке, кипенно-белой. И я снова подумала о том, что Ару будто готовился к ранениям, к бою… А мастер огненных иллюзий был уверен в своей победе.

Я едва по привычке не шагнула следом за учителем. На месте меня удержал Руперт. Как и предсказывал кровник, его отца здесь не было. Как и Герберта ре Айштервица. Хейги же явились толпой. От рыжих волос рябило в глазах.

Впрочем, мы тоже оказались не одни. Чуть в стороне я увидела ректора и пару преподавателей из Эйехона. Одним из них был тот, который дал мне адрес учителя в один из первых дней. Второй был довольно стар и постоянно вытирал платком проплешину на голове. За их спинами стояли еще трое. Эттвуд, который перевязывал Ару у врат четвертого уровня, лениво почесывал татуировку на шее и переговаривался с немолодым шатеном в цветах рода Уошберн. Третьим оказался пожилой менталист, который избавил меня от магии Лукиана, господин Варго. Он неотрывно смотрел на участников поединка, и вся его поза выражала неодобрение.

Пока один из Хейгов зачитывал правила, я продолжила рассматривать Лукиана. А затем шепотом спросила у Руперта:

— Он старше учителя?

— Лукиан? — переспросил блондин. — Да, лет на двадцать вроде бы… И опытнее. Поэтому тоже считает Роя зарвавшимся мальчишкой. Надеюсь, сегодня это заблуждение сыграет нам на руку.

Я едва не открыла рот от удивления. Двадцать? Бессмертные…Пользуясь случаем, я хотела спросить, сколько все-таки лет Ару, но не успела — начался бой.

Рыжий мелочиться не стал. Молниеносный взмах руками — и